Морские истории - стр. 43
Алик спустился, подсоединил валоповоротку и подошёл ко второму механику, ожидая дальнейших приказаний по стояночной вахте.
– Через час останови главные насосы и динамку, – напомнил ему Иванов, хотя этого говорить не требовалось. Алик и без напоминаний знал, что надо делать, – а я пойду посмотрю, где мы там встали.
И, прихватив машинный журнал, пошёл вверх по трапам.
Если учесть, что каюта второго механика находилась на третьей палубе, то ему пришлось преодолеть восемь трапов. Но Иванова без труда их преодолел и, открыв «броняшку» на своей палубе, вышел в коридор. Крайняя каюта в коридоре – его.
По сравнению с машинным отделением в каюте чувствовалась прохлада. Кондиционер добросовестно охлаждал помещения надстройки, а притушенный свет создавал мягкий полумрак.
Сполоснув руки и лицо, Иванов вышел в коридор и спустился на главную палубу.
Несмотря на своё тропическое расположение, остров Свободы жарой в эту февральскую ночь не баловал, поэтому от прохладного ветерка, дующего со стороны моря, Иванов даже поёжился. Привык он за последний месяц к жаре. Если днём температура воздуха достигала двадцати пяти градусов и выше, то сейчас она снизилась ниже двадцати.
Невольно подумалось: «Как бы кондиционер не обмёрз», – но он тут же откинул от себя эту мысль и, перегнувшись через фальшборт, принялся осматривать причал, возле которого ошвартовался «Оренбург».
На причале ничего особенного он не увидел. Тишина и пустота. Только где-то вдали у высокого забора высились какие-то кучи мусора, но разглядеть, что там находилось, в темноте ночи он не смог. Сам причал освещался яркими прожекторами, установленным на высоких столбах, поэтому рядом с бортом было светло, как днём.
На палубе никого не было. Вахтенный матрос на причале заканчивал подвязывать сетку безопасности под парадным трапом.
Иванов спустился на причал и перекинулся несколькими фразами с вахтенным, но тот занимался своими делами и желания поговорить у него не возникло, тогда Иванов поинтересовался:
– А по носу у нас кто стоит?
– Похоже, банановоз, – нехотя ответил вахтенный. – Когда швартовались, я с бака видел, как там грузили или выгружали ящики на паллетах.
– А какой его порт приписки? – не отставал Иванов от матроса, ему захотелось узнать, советский это пароход или нет. А если советский, то на нём имелась возможность познакомиться с кем-нибудь или просто поговорить с коллегами.
– Да я как-то не обратил на это внимания, – недовольно ответил матрос, – не до этого было. Но что не наш, так это точно.
Иванов с интересом посмотрел вперёд, но разглядеть ничего не смог. В районе банановоза фонари так ярко не светили, как возле «Оренбурга».
– Пойду-ка я посмотрю, что они там грузят, – вслух выразил он свои мысли.
– Сходи, – безразлично пожал плечами матрос и, закончив обвязку трапа, поднялся на борт.
До четырёх утра всё равно делать нечего, и Иванов, чтобы удовлетворить собственное любопытство, пошёл к впередистоящему судну.
Судно и в самом деле, оказалось банановозом. Он стоял к «Оренбургу» кормой, поэтому Иванов прочитал, что порт его приписки – Панама, так что ничего интересного для себя он на нём бы не нашёл, даже если бы и поднялся к нему на борт.
Отойдя от причальной линии, он осмотрел банановоз со стороны. Даже с первого взгляда ему стало ясно, что судну лет тридцать. На бортах выделялся чуть ли не каждый шпангоут, как рёбра у голодной бездомной собаки, и на них сквозь белую краску яркими рыжими пятнами проступали следы ржавчины. Надстройка имела такой же неприглядный вид. Судно разительно отличалось от «Оренбурга», у которого борта, даже несмотря на последний длительный переход, отливали чернью, а надстройка – та вообще сверкала белизной.