Морская служба как форма мужской жизни - стр. 54
– Да, тыловик ты, и училище твое тыловское! И фамилия твоя подходящая к должности! Что с тебя взять, кроме анализа! И на запчасти тебя не пустишь – и печень и почки ты свои алкоголем пропитал, как чувствовал! Одно слово – тыловик. А тыл, это организация, презрительно повернутая к флоту задом! Корабль – лицо флота, а вы его э… прыщавая наоборот, да!
Сэм ворчал и отчитывал Хапужникова до самой Ефимовки. Тому сказать в ответ было нечего…
Волынский доложил встречавшему их Днепрову о деталях поездки. Тот опять хотел было устроить разгон Сэму за угнанную «Смерть империализму», да махнул рукой в сердцах, и ушел. Обернувшись, он приказал оформить поход зеленого монстра, как обкатку.
Капитан-лейтенант Волынский, верный своему слову, не смотря на усталость, занимался гостями, которым была нужна конкретная помощь, а позже гостеприимно разместил их на ночлег у себя в квартире.
Хапужников таинственно исчез, даже не поблагодарив. Да что с него взять – тыл, однако, да и только… как верно говорит наш командующий, это не лицо флота, это его наоборот!
А вокруг машины с девизом «Смерть империализму» и мрачной корявой эмблемой уже суетился Крошкин, с огорчением разглядывая новые повреждения, торчащие винты с потерянными уже гайками, любовно оглаживая остывающий двигатель и теплое железо под капотом. В сердцах он стукнул кулаком по капоту. Обидевшись, вывалилась фара. Парень чуть не заплакал от огорчения. Работу надо было делать заново, машину было жаль. И эти чувства не добавили ему любви к офицерам…
Дел предстояло много! И Крошкин начал с того, что соскреб с борта издевательскую надпись и закрасил ободранное место свежей зеленой краской. Пусть уж лучше снова будет «Зеленое чудовище»! – решил он. Капитан-лейтенант Волынский рассказывал ему как-то, что был такой рекордный гоночный автомобиль в шестидесятых годах, носившийся на бешенной скорости по какому-то высохшему соленому озеру в Штатах. А его машина, после сегодняшних-то подвигов, была вполне достойна этой легенды!
Увидеть «Созвездие» и – не умереть
Повесть минувших лет
Бардин отдыхал в санатории и откровенно скучал. Честно сказать, все было неплохо – лечение, питание, врачи внимательные. Опять же книги хорошие, и… возможность не включать телевизор. Пока процедуры – куда ни шло, а вот после… делать нечего, а бездарно убивать время он не любил.
В спортзале волейбол сразу как-то не задался, Николай даже расстроился – ни тебе уже прыжка, ни особой реакции и техники… Он и не думал, что дела уже так на самом деле хреновы… Потихоньку он отошел – чтобы старых товарищей не подводить. Так, нормативы группы «Здоровье» – посмеялся он сам над собой.
Эх, вот бы к братану на рыбалку бы, на дачу, на коренную Волгу… А рядом разные речки, затоны и протоки…
Катер, резинка-шлюпка… А тут тебе организованный отдых! С самых ранних курсантских времен Николай Сергеевич последовательно ненавидел две вещи – общепит и организованный отдых. И того, и другого хватало! Хотя бы обязательных санаториев после автономок, которых у него было больше, чем пальцев на руках…
А в санаторий его «сосватала» его боевая подруга. Врачи раскопали какие-то шумы в сердце, какие-то сбои и кривые на кардиограмме, сосуды и предложили в санаторий. От врачей-то он легко отбился – чай, не впервой, но те применили запрещенный прием – вызвали втихаря к себе его Людмилу и просветили. Много ли надо, чтобы перепугать стареющую женщину, сосредоточившуюся на том, чтобы замучить мужа своей заботой о верном, но безудержно стареющем супруге… Куды ж денешься?