Морская служба как форма мужской жизни - стр. 40
Остро пахло хвоей. Приподнялся на локте – нет, ничего, попробовал встать, обнимая березу. Получилось – значит, ничего не сломал! Дорожная насыпь была далековато – метрах в семи. «Это как же я летел? Как пушечное ядро по настильной траектории, спасибо, что деревья тормозили. Ох, спасибо! Я им все ветки по курсу посшибал!» – изумлялся Сэм чуду своей везучести.
«Стоп! А где пассажир?» – Волынского прошибло потом.
– Эй! Мужик! – заорал он во все горло. «Черт, даже не удосужился его имя узнать, не то что там фамилию… Ну вот, мужика убил, служебные документы потерял. Опять же оружие потерял, которое, к тому же, взял без разрешения.
Так, еще вождение в пьяном виде – перечислял он свои грехи. Интересно, сколько за все это дадут? Получалось много – по совокупности тяжких преступлений, то лет сто пятьдесят семь на лесоповале. Да и Боливару, похоже – окончательный абзац!
Странное дело, но голова совершенно прояснилось, от выпитого не осталось и следа. Сэм решил, что пора активно действовать. Первым обнаружился пистолет – он никуда и не пропадал, просто повис на длинной шлейке и съехал куда-то ниже пояса. Так, сидеть осталась чистая фигня – всего-то, что где-то лет сто! – прикинул Волынский.
Прямо под его ногой что-то блеснуло. Оказалось – ключи! Если бы искать специально – в девственном снегу и прелых смерзшихся листьях не найти ни за что. Хоть весь лес спали! А тут – вот они, – еще одна удача! Приободрился – Бог за нас!
Метрах в пяти что-то затрещало в непроглядной тьме. Это навстречу ему продирался подводник, извращенно матерясь, как учитель математики за проверкой контрольных в школе для умственно-отсталых.
– Мужик! Ты жив! – обрадовано заорал он, заметив силуэт Волынского на фоне снежного откоса.
– Жив, жив! А ты – цел? – ответил ему Сэм и подумал вслух: – Ну вот, осталось всего каких-то лет пятьдесят отсидеть!
– Да цел я! Куда там, на хрен! Веником не убьешь! – отплевался он от снега с землей пополам, которого наглотался поневоле, – По касательной к деревьям бомбой пролетел и по откосу скатился. Как на перине! А мотоцикл – он где?
– Я бы тоже хотел это знать!
Действительно, Одноглазый Боливар попросту исчез! Спереть его не могли, это – раз! Разлететься в мелкий хлам – тоже! Это – два! Не на небо же он взлетел!
Подводник с любопытством глядел именно в небо! То есть, не в небо, а на сплетавшиеся кроны старых берез и рябин. Сэм тоже задрал голову – чуть в стороне от них, на ветвях сидело что-то большое и черное! Блин, это явно не русалка! Вот это черное и большое угрожающе раскачивалось, ветки под ним жалобно трещали. Они сопротивлялись из последних сил чему-то чуждому и противно воняющему, давившему на них сверху. Спавшие было деревья, теперь словно просили о помощи, стараясь сбросить с себя это чудище.
Пригляделись – точно он, мотоцикл! «Урал» уютно разместился на дереве, слегка наклонившись вниз передним колесом, зацепившись, для верности, коляской. Боливар любопытно уставился на хозяина единственным глазом и нагло, ехидно подмигивал: «Ну и как?»
– Скотина ты подлая, понял? Нет на тебя кувалды! – ответил ему Сэм, разминая ноющую руку.
– Сам такой! Зенки залил, и едешь мимо дороги! А я тебе – не Пегас, и летать не умею! – сварливо огрызнулся Боливар свистом ветра, ночным шумом и треском веток.