Морпех. Зеленая молния - стр. 50
С этими словами дон Педро покинул квартердек, а я, копируя капитана, осмотрел океан, мачты, паруса и палубу. По компасу узнал курс, заданный капитаном. Послюнявил палец и, подняв его вверх, определил направление ветра. На мостик взбежал боцман.
– Капитан, в трюме воды на две ладони, помпы работают, – начал он доклад. – На левой скуле форпика разошлась обшивка. Плотник занялся, конопатит и, как всегда, богохульствует на весь корабль. Умер матрос Маноло. Вроде чем-то придавило. Я приказал зашить его в кусок парусины и вынести на палубу. У нас нет священника, но я знаю пару молитв, правда, они не очень подходят для похорон.
Капитан, тяжко вздохнул и перекрестился. Следом за ним перекрестились и остальные, находившиеся рядом.
– Я сам прочту заупокойную молитву. Дело, к сожалению, знакомое, – пробурчал дон Мигель и, тяжело переставляя ноги, спустился на палубу. Вместе с ним ушёл и боцман. На мостике остались двое рулевых, я и князь. Мы уселись на разножки – раскладные х-образные табуреты с парусиновым сиденьем. Князь смотрел в зрительную трубу, оставленную мне, как вахтенному офицеру, капитаном перед уходом. Волны успокаивались, ветер дул ровно.
– Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет. Он бежит себе в волнах на раздутых парусах! – продекламировал я знакомые с детства строчки.
– Пушки с берега палят, кораблю пристать велят, – подхватил князь, замолчал, потом вздохнул и произнёс:
– Разбередил ты своим появлением мне душу. Я прежнюю жизнь уже почти совсем забыл. Да и вспоминать-то толком нечего было. Я ведь сюда совсем ещё пацаном попал, я тебе говорил уже. Это здесь пятнадцать лет – возраст воина, а там, – князь кивнул головой куда-то в пространство, – всё ещё ребёнка. И отношение соответствующее. Так что мне ностальгировать некогда было. Вживание и выживание. Сбор информации и правильное её применение для, опять-таки, выживания и обретения достойного положения в обществе. И вот мне уже шестьдесят один год, я князь Северский. У меня дочь и сын в Аргентине, Аграфена и Василий. Ещё дочь на Руси осталась, Ирина, замуж вышла. Их мать, царствие ей небесное, я любил и уважал, но сам схоронить не смог, в походе был.
Князь поднялся с разножки, прошёлся, заложив руки за спину. Постоял у перил, глядя на океан. Я тоже встал, проверил по компасу курс и снова сел. Рулевые, не понимавшие русского языка, не обращали на нас внимания и тоже о чём-то беседовали.
– Я ведь хотел сразу, как Груню замуж отдал, вместе со всей семьёй и испанскими родственниками в Аргентину уехать. Корабли снаряжал, серебра много вложил. Гранд Адолфо Керро Санчес Гомес де Агилар, это отец моего зятя, от короля испанского Филиппа приказ получил со всем своим родом удалиться в изгнание, в заброшенную ещё пятьдесят лет назад колонию «за морем», как они выражаются. Правда, назначил король его наместником. Должность высокая, но наместничать придётся в дикой и нищей земле. Насколько я знаю, золота в той Аргентине нет, да и серебра не густо. А не будет от наместника в королевскую казну поступлений этих металлов, не будет и помощи от короля. Земли много, людей мало. Индейцы воинственны, один раз они тот Буэнос-Айрес уже сожгли. И как ещё родственники встретят, я ведь деловых способностей гранда Адолфо не знаю. Да и за детей волнуюсь. Проблемы, одни проблемы и тяжкий труд ждут нас там.