Морпех. Зеленая молния - стр. 49
Рассказывал я в присутствии руководства «Русского экспедиционного корпуса» – князя, боярина Жилина, отца Михаила (заместителя командира по воспитательной работе) и дьякона Феофана – худенького, среднего роста мужичка с длинной редкой бородой и лысиной во всю голову. Подбирая простые, понятные людям шестнадцатого века слова, ознакомил слушателей с историей открытия Южной Америки, её климатом, природой, назвал и описал некоторых птиц и животных. Рассказал кое-что о живущих там аборигенах, именуемых индейцами, и что от них можно ожидать. Потом посыпались вопросы, на которые я постарался дать чёткие лаконичные ответы. Говорил, ничего не выдумывая и не приукрашивая. Моя информация должна быть только правдивой. Как-то решил поприсутствовать на моей «лекции» и сменившийся с вахты капитан. Посидел недолгое время, вслушиваясь в русскую речь, и, ничего не поняв, ушёл в свою каюту.
Беседовали долго. У меня даже горло заболело. Но я был рад, что стрельцы теперь знают, куда и зачем они плывут на утлом, скрипящем на разные голоса судёнышке. «Каждый солдат – знай свой манёвр!» – скажет ещё не родившийся Суворов. Теперь мои воины знали свой манёвр! Кстати, про скрип мачт и свист ветра. Что-то музыкальное сопровождение моего сольного концерта существенно притихло. Да и качка вроде как тоже уменьшилась. И аплодисменты волн по бортам стали не такими весомыми.
На юте раздался рёв капитана, тут же продублированный рожком боцмана. Топот матросских башмаков, громкие команды и вновь звуки рожка. Корабль ожил, его команда приступила к работе с парусами, уборке и починке такелажа. Стрельцы радостно загомонили и толпой повалили на палубу. Мы с князем, боярином, духовенством и дядькой Пантелеймоном тоже выбрались из затхлости закрытого помещения на свежий ветер океанского простора. Матросы суетились на мачтах. На мой неискушённый взгляд серьёзных поломок не было. Наш кораблик походил на вышедшего из боя воина, потрёпанного, уставшего, но избежавшего тяжёлых ран и увечий. И это искренне радовало!
Стрельцы тоже стали наводить порядок в своём помещении, подключились к уборке на палубе, а мы с князем поднялись на мостик. Нелегко было, видимо, капитану. Осунувшееся лицо, запавшие воспалённые глаза, растрёпанная одежда. И кусок сухаря в руке, поспешно спрятанный в карман, когда нас увидел. Рядом с ним был и дон Педро, державший в руках астролябию. Что это за прибор и для чего служит, я уже знал, а вот как с ним работать – ещё нет. Вид у помощника капитана тоже был не ахти. Да, устали доны, вымотались. И хоть я понимал, что меня никто на вахту в шторм не поставил бы, чувство неловкости от того, что они работали, а я, почти мореходец, отсиживался в кубрике, начало потихоньку грызть мою совесть.
– Капитан, разрешите заступить на вахту, – произнёс я. Тот посмотрел на меня красными от недосыпания глазами и кивнул головой. Потом окинул взглядом океанские волны, мачты, частично зарифленные паруса и, снова кивнув, произнёс:
– Разрешаю. Дождусь доклада боцмана и пойду отсыпаться. Дон Педро, ты тоже, только определи наше местоположение и проложи курс.
– Широту я определил, – отозвался помощник капитана, пряча в футляр астролябию. – Вовремя солнце выглянуло. Сейчас схожу в каюту, посмотрю таблицы и скажу, где мы находимся.