Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства - стр. 86

однако пока Карфаген безраздельно господствовал на море, ни у одной из сторон не было перевеса». Ситуация застыла в мертвой точке, и после трех лет такого положения римляне, которые перевозили войска на Сицилию исключительно на кораблях союзников, решили построить «сто квинкверем и двадцать трирем. Они столкнулись с огромными трудностями, поскольку их корабелы не имели опыта строительства квинкверем, ибо такие суда никогда прежде не использовались в Италии». Справиться с этим затруднением римлянам помог захват карфагенского дозорного судна, севшего на мель: «Этот корабль и решено было использовать как пример конструкции, и по его образцу был создан целый флот».

Разработка чертежей по готовому изделию – дело нелегкое даже в самых благоприятных обстоятельствах, однако римляне, согласно Плинию Старшему, при почти полном отсутствии предыдущего судостроительного опыта «вышли в море[270] менее чем через 60 дней после того, как разделали живые деревья на корабельную древесину». Такой темп еще более впечатляет в сравнении со сроком в три года, который понадобился опытным афинским корабелам для постройки двух сотен кораблей при Фемистокле. Археологические находки указывают на то, что римляне могли перенимать карфагенские конструкции и технологию. Изучение так называемого «пунического корабля»[271] – либурнийского судна III века до н. э., найденного неподалеку от сицилийского города Марсала, – показало, что карфагенские корабелы оставляли на деталях корпуса пометки, помогающие ориентироваться при сборке: примерно такой же принцип применялся при строительстве ладьи Хеопса за 2200 лет до того. (Либурнийские корабли были весельными – этот конкретный имел семнадцать весел по каждому борту, – с двумя гребцами на каждом весле; такие суда применялись для курьерских и разведывательных целей.) Если корабль, взятый римлянами за образец, тоже имел на корпусе отметки для сборки, то создание флота с нуля было не таким уж невозможным делом.

Карфагенские корабли строились более опытными корабелами и комплектовались более умелой командой – это преимущество консул Гай Дуилий решил пересилить созданием таких условий битвы, в которых опыт римлян оказался бы сильнее опыта противника, то есть победить карфагенян в абордажных боях. Главным звеном этой римской тактики был corvus[272] (буквально «ворон») – специальный абордажный трап 11 метров в длину и 1,5 метра в ширину, с поручнями вдоль краев. Одним концом «ворон» крепился к основанию восьмиметровой мачты в носовой части судна. При перебрасывании его на другой корабль он зацеплялся за вражескую палубу внешним концом с железным шипом, и римские солдаты перебегали по нему на вражеское судно. В 260 году до н. э. Дуилий настиг карфагенский флот у северо-восточного побережья Сицилии рядом с Милами, и в этом сражении действенность абордажного «ворона» показала себя в полную силу. Когда римские воины лавиной накрыли вражеские суда, «бой преобразился,[273] солдаты сражались будто на суше». Попытки карфагенян напасть на римские суда с кормы ни к чему не привели: «ворон» мог перебрасываться по широкой дуге с левого борта на правый, так что римляне никогда не теряли преимущества. К концу описываемой битвы карфагеняне потеряла 50 кораблей из 130.