Молчание. На грани шепота - стр. 40
Осторожно приподняв руку, он увидел черную звезду, горящую на его руке. Что это значит, он по-настоящему не знал. Он просто видел подобные метки у других аграафов, что обрели свои граали.
«Вот бы кто-нибудь мне это объяснил», − подумал он, роняя руку обратно.
Все тело было стянуто бинтами и болело почти привычно. Он закрывал глаза и открывал их вновь, чувствуя прикосновение чужой руки.
Ювэй сидела рядом. Она давно пришла в себя. Ей вообще казалось, что она глаза на миг закрыла, а вот принц долго не приходил в себя. Лекарь сказал, что он потерял слишком много крови и теперь нуждается в отдыхе.
− Он мог умереть, − сказал он королю и только так убедил того оставить принца в постели собственной комнаты.
Ювэй приказали его охранять, хотя она просто хотела быть с ним рядом.
− Скоро придет твой отец, − сообщила она мягко.
Гэримонд только улыбнулся, осторожно перехватывая ее руку, то, что она оставалась рядом, возвращало его к жизни.
− Мне, наверно, стоит уйти, − продолжала Ювэй.
− Нет, ты мне нужна.
− Но то, о чем вы будете говорить… Твой отец уверен, что убийца − ты.
− А ты ведь все еще так не думаешь, правда? – спросил Гэримонд, грустно улыбаясь и тут же вновь прося: − Останься.
− Хорошо, − согласилась Ювэй и крепче сжала его руку, а он тут же закрыл глаза и глухо выдохнул, словно пытался подавить стон. − Что не так? – спросила она, улавливая эту перемену.
Гэримонд не стал отвечать. Он просто отбросил часть покрывала с плеча и коснулся бинтов. Те под пальцами стали прозрачными, показывая новую вспухшую стигмату, вздувшуюся между двумя едва затянувшимися порезами.
Ювэй сразу все поняла. Он ведь сказал ей в том видении, что они вернутся, потому она просто коснулась губами бинтов в порыве внезапной нежности, не заметив, что задела его пальцы, а он поражался тому, как острая жгучая боль отступала. Еще немного и он сказал бы ей все, что знает − спутанно, но хоть как-то, чтобы она понимала, что они связаны с самого начала и навсегда, что бы это ни значило, но лирическое настроение было оборвано шумными шагами за дверью. Эхо башни усиливало их и превращало в подобие барабанного боя перед казнью. От таких мыслей улыбка Гэримонда менялась, но не исчезала с губ. Он только прятал плечо под покрывало и ловил ее пальцы быстрее, чем открывалась дверь.
Король больше не считал нужным стучаться, прежде чем заходить к сыну.
На этот раз он был не один, а вместе с адъютантом, что замер у двери, поглядывая на принца.
− Здравствуй, отец, − прошептал Гэримонд, пытаясь улыбнуться.
− Ювэй, оставьте нас! – приказал король, игнорируя слова сына.
Он сел в кресло подальше от кровати, словно боялся даже приближаться к наследнику.
− Не стоит, − за Ювэй ответил Гэримонд, сжимая ее руку сильнее. – Твой адъютант всегда знал все о твоей жизни, почему моему нельзя? Пусть остаются оба и слушают.
Королю не нравился такой ответ. Он хмурился и отворачивался от принца, а тот приподнимался все же на постели, будто не было врачебного запрета, через боль и с помощью Ювэй устраивался полусидя на подушках. Агиман почти сделал шаг, чтобы тоже помочь, но остановился. Король же даже не взглянул на сына.
− У меня к тебе много вопросов, − говорил он строго.
− Спрашивай, я отвечу, − обещал Гэримонд, осторожно отстраняя Ювэй и складывая руки на коленях, желая просто не отвлекаться от истины, которая всегда рядом.