Моль - стр. 4
Как-то Гиена подошла к Витьке и сказала ему строго, поправляя свою пышную, идеально уложенную шевелюру:
– Смотрю, ты нашу новенькую недолюбливаешь, Витя. Но, несмотря на это, я тебе дам задание. Приглядывай за ней. Следи, чтобы не обижал её никто. Она здесь ненадолго, поэтому я хочу, чтобы ей жилось у нас спокойно.
Гиена достала из кармана маленькое зеркальце и взглянула на свое отражение, выпучив пухлые губы. Витька, случайно взглянув в зеркало из-за ее плеча, вздрогнул от неожиданности – в маленькой круглой зеркальной плоскости ему померещилось лицо дряхлой старухи. Он подошел ближе, но Генриетта тут же убрала зеркало в карман, подняла глаза на Витьку, и ее глаза, накрашенные синими тенями и подведенные черным карандашом, вновь стали строгими.
– И смотри, чтобы новенькая не сбежала.
– Думаете, такая амеба может сбежать? – усмехнулся Витька.
Гиена посмотрела на него убийственным взглядом и ничего больше не сказала.
***
В один из солнечных осенних дней Витька сидел во дворе интерната в окружении парней. Из-за угла показалась Моль, лучи осеннего солнца придавали её светлым волосам золотой блеск. Она шла из здания школы с рюкзаком за плечами – не шла, а плыла по воздуху, так легки и невесомы были её шаги. Витька кивнул, и трое парней сразу же поднялись со своих мест и направились к Нике.
– Эй, Моль! С Батей не хочешь поздороваться? Ты вроде здесь не первый день уже, пора бы поучиться вежливости! – закричал маленький и худой Игорек по кличке Заморыш.
Ника замедлила шаг, а потом пошла быстрее, опустив голову, но парни перегородили ей дорогу.
Нарыв сорвал с Ники шапку и подкинул её высоко в воздух. Шапка упала на землю у Витькиных ног. Ника смотрела в его лицо – прямо, без капли страха, и ему снова стало горячо от её взгляда. Он успел заметить, что глаза её сегодня не такие прозрачные, они синие и похожи на льдины.
Нарыв подскочил к Нике, схватил её за волосы и потянул за собой.
– В подвал тебя поведем, Моль! Будем учить вежливости.
– Ай, больно! Отпусти! – вскрикнула Ника.
– Чего ты там бормочешь? – закричал Нарыв, – парни, эта Моль, оказывается, умеет говорить!
Нарыв громко заржал, совсем как конь, и следом за ним загоготали остальные парни. Витька смотрел на эту сцену, наклонив голову и прищурив глаза, но внутри него росло какое-то странное чувство.
– Не отпустишь, тебе же хуже будет! – снова сказала Моль, пытаясь вывернуться из рук Нарыва.
В её глазах мелькнул холодный, злой огонек, и от этого у Витьки вдруг сжались ребра и стало трудно дышать. Дальше он уже не мог сдержать свой внезапный порыв и действовал по инерции. Оттолкнув с дороги парней, он подошёл к Нарыву и скомандовал:
– Всё, хватит, отпусти ее.
Нарыв непонимающе уставился на Витьку.
– Ты чего, Батя? Сам же велел её прижучить, – воскликнул он, оглядываясь на остальных парней, – сейчас в подвал отведем и прижучим так, что будет по углам от нас щемиться! Альбиноска вонючая!
После этих слов Витька замахнулся и ударил Нарыва в челюсть. Тот упал, взвизгнув от обиды и боли.
– Ты чего, Батя? – пискляво закричал он.
– Слова мои надо понимать с первого раза, – рявкнул Витька.
Нарыв поднялся с земли. Смачно сплюнув под ноги алую кровь, он сунул руки в карманы и пошёл прочь. Остальные парни покосились на Витьку – кто укоризненно, кто зло, но спорить никто не стал, всей толпой они поплелись следом за Нарывом. Никто не хотел ссориться с Витькой.