Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. - стр. 5

Приложение 4 к главе VII (Воспоминания об участии при защите г. Севастополя бывшего в то время полковым адъютантом Владимирского [61-го] пехотного полка поручика, ныне отставного майора Наума Александровича Горбунова). Составитель счел уместным поместить эти воспоминания как приложение к VII главе, где А. И. Дельвиг вспоминает тяжелое для России время Крымской войны, когда при обороне Севастополя его брат Николай Иванович вновь, после экспедиции в Дарго, был тяжело ранен. Н. А. Горбунов был очевидцем и участником героической обороны «русской Трои», и его свидетельство было дорого Андрею Ивановичу как память о безвременно ушедшем из жизни брате, чьих жизненных сил после участия в двух неудачных для нашей армии военных операциях хватило ненадолго.

Безусловно, послужной список, внушительный перечень наград Андрея Ивановича Дельвига во многом говорят сами за себя. Но, вчитываясь в строки V–VII глав его воспоминаний, мы начинаем видеть ту эпоху, зенит XIX века, глазами зрелого, опытного, нашедшего свое место в жизни человека – «не мальчика, но мужа». Кроме привычки добиваться результата упорным трудом, данной в поддержку таланту, судьба не делала Андрею Ивановичу подарков, в отличие от его непосредственного руководителя Петра Андреевича Клейнмихеля, сызмала ею избалованного. Настоящим испытанием для А. И. Дельвига стала более чем пятнадцатилетняя служба под началом своенравного и деспотичного главноуправляющего, и не только «азиатские аллюры» графа Клейнмихеля, как выразился также хорошо знавший его сенатор К. И. Фишер, были «отягчающим обстоятельством» службы и жизни Андрея Ивановича. В обществе того времени сложилось мнение (конечно, неспроста) о взяточничестве и казнокрадстве путейцев. Известный острослов А. С. Меншиков даже сочинил историю о том, как на исповеди священник допытывался, не берет ли он взяток и не грабит ли казну, а потом, разглядев хорошенько мундир Меншикова, якобы повинился: спутал, дескать, с путейским. Конечно, Андрею Ивановичу были известны приемы незаконного обогащения сослуживцев, он пишет об этом. Но видел он и то, как мало ценит государство их труд, как равнодушно к их нуждам, а проще сказать – к нужде. Сложно определить чувство, которым продиктованы его слова: «Одна и та же история с инженерами путей сообщения повторяется во всех губернских городах: они не хотят кланяться губернаторам и другим лицам, имеющим значение в губернии, хотя их служебная деятельность большею частию так же не бескорыстна, как и других чиновников» (Гл. VI). Многое видится за этими стороками: значит, угол зрения выбран правильно. Эта способность охватывать взглядом все, имеющее значение в происходящем, – не детали, а обстоятельства – и позволила автору «Моих воспоминаний» создать достоверный образ своего времени.

Как и в первом томе «Моих воспоминаний», во втором томе использованы следующие условные обозначения:

– в {фигурных скобках} помещен текст, исключенный цензором / редактором издания Румянцевского музея 1912–1913 гг.,

– в <ломаных скобках> – текст, вычеркнутый в рукописи,

– в [квадратных скобках], курсивом даны уточнения, включенные составителем.

Переводы с французского языка выполнены П. А. Дельвигом, с немецкого – А. А. Дельвигом.

Алексей Александрович Дельвиг