Мои сводные монстры - стр. 24

— Я останусь, – мою грудь словно сжимает кожаным ремнем. Не могу дышать. Не могу смотреть на него. И отвести взгляд тоже не могу. — Ты же тоже меня ненавидишь, да?

– Я тобой болею, – произносит он. – Это другое.

Он целует меня, глубоко и жарко, прижимаясь голым телом к моему такому же.

– Я так же болела тобой пять лет назад, – признаюсь и целую его шею, грудь, глажу прохладную кожу пальцами, зажигая ее.

– Потом научишь, как справилась, – перехватывает меня, бросает на кровать, почти сразу же нависает надо мной.

– Не справилась, – криво улыбаюсь и провожу ладонью по его напряженному члену. – Но очень хотела. Очень старалась.

– Ты сильная. У тебя получится, – стонет он и толкается в меня, заставляя выгнуться. – Потом. Не сегодня.

– Не сегодня, – почти выкрикиваю я и откидываюсь назад, оплетаю его корпус бедрами, желая больше этой разносящей на куски боли. Пусть лучше страдает тело, чем душа. – Сильнее.

Гордей стонет сквозь сжатые зубы, двигается во мне плавно, но с каждым толчком ему все труднее и труднее сдерживаться.

Я пытаюсь удержать, сохранить чувство режущего дискомфорта, но оно трансформируется в возбуждение, тяжелое, все возрастающее, такое, от которого внизу живота все набухает от прилившей крови.

– Люблю тебя, – он кладет руку мне на живот, прижимает, и ощущения от его движений становятся еще ярче. – Моя девочка…

Отворачиваюсь от него, сжимаю зубы до скрипа, чувствую, как по вискам струятся горячие слезы. Так больно это слышать. И еще больнее оттого, что не могу ответить.

Его толчки все сильнее, увереннее, поцелуи в шею, ключицы все жестче и больнее.

– Не хочешь смотреть на меня, – закусывает мою кожу. – Хорошо.

Выходит из меня резко, разворачивает к себе спиной, распихивает мои ноги по сторонам и подтягивает к себе мою попку, входит глубоко так, что его яйца бьются о промежность.

– Не смотри, – стонет он. – Представь, что это он.

– И представлю, – огрызаюсь я, содрогнувшись от новой волны боли и обиды, от которой сердце еще отчаяннее начало колотиться о ребра. – Еще как представлю.

Он сжимает мои бедра, возможно, оставит следы, запускает руку под меня, касается клитора, проходится второй ладонью по моей спине. Неожиданно замедляется, а потом и вовсе выходит из меня.

– Прости, – отодвигается дальше по кровати. – Прости, что я… И за сегодня прости. Мне жаль, что ты запомнишь это так. Уверен, ты хотела бы, чтобы все было по-другому. Прости меня.

Поднимается, отворачивается, трет ладонями лицо.

– Знаешь, почему у меня ни с кем не было? – спрашиваю, морщась от дискомфортной боли внизу живота, глядя на кровавые пятнышки на простынях.

– Не знаю, – устало выдыхает он.

– Я всегда думала, что это будет с тобой. Не важно как и где, но с тобой, – сажусь, притягиваю к себе коленки и обнимаю их. – А потом ты меня бросил, а я так и не смогла это в себе поменять, и каждый раз, когда кто-то меня касался, это казалось мне чем-то неправильным. Вот такая я дура, Гордей. Даже с Русом не вышло.

– Теперь неправильным тебе кажусь и я, потому что ты помнишь другого меня, верно? – хмыкает он.

Я соскакиваю с кровати, оборачиваю простыню над грудью и сажусь на колени перед ним, касаюсь его щеки, очень хочу, чтобы Гордей на меня посмотрел.

– Я помню тебя другим, без дурацкой бороды. Я помню свою веру в то, что ты всегда будешь только со мной, а я всегда буду принадлежать тебе, – всхлипываю. – И мне так больно от этого.