Могусюмка и Гурьяныч - стр. 2

Почему литературные памятники Салавату Юлаеву и Емельяну Пугачеву, Могусюму и Гурьянычу созданы не писателями, родившимися и живущими в Башкирии, не будь им в обиду сказано, которые, разумеется, глубже знали этот материал?

Может быть, чем глубже, чем лучше знаешь материал, тем труднее писать? Пожалуй. Но это вовсе не значит, что легче писать, плохо зная материал. Тут дело в другом – видимо, свежим взглядом, когда в тебе накопился достаточный духовный и жизненный багаж, легче заметить, увидеть то самобытное, неповторимое, присущее только этому краю, что писателю, живущему здесь, иногда кажется если уж не обычным, то по крайней мере привычным. Но к этому особому взгляду готовит писателя вся его предшествующая жизнь, весь его предшествующий опыт, пусть связанный с другим краем. Тем более если тот край очень похож на Башкирию.

Весной 1982 года Николай Павлович Задорнов приезжал в Уфу в связи с подготовкой этой книги к печати, мы пытались на улице Аксакова найти дом, в котором он жил после Белорецка, работая корреспондентом «Красной Башкирии».

– Почему все это произошло именно в Белорецке? – переспросил он сам себя. – Конечно, эго случайность, что я оказался в Башкирии, и тем более уж в Белорецке. Режиссер Андреев в Москве на бирже труда формировал труппу для Уфы, и вот с ней впоследствии я и оказался в Белорецке. Я был очарован этим городом. Как он органически вписался в природу, с его непритязательной с виду, но своеобразной деревянной архитектурой, кружевами его наличников. Его самобытностью, особым складом характера его людей. И в то же время он так был похож на Забайкалье, и так были похожи на сибиряков уральцы! И золотые прииски под Верхним Авзяном, на материале которых я впоследствии написал свой первый очерк для «Красной Башкирии», так походили на золотые прииски Забайкалья. Но было и другое, особенное, что было присуще только Белорецку, только истории этого края, только его людям.

Я хочу добавить, что принципы исторической достоверности, непосредственной авторской причастности и скрупулезности Н.П. Задорнов вырабатывал еще при работе над первой своей повестью, это шло, наверное, прежде всего от врожденной наблюдательности и любознательности, ну а потом – от сознательно выработанной гражданской ответственности за взятую тему.

Целиком захватившая его работа над повестью не мешает газетной работе. Для некоторых писателей работа в газете – это вынужденный и зачастую обременительный труд, и мы не вправе их упрекать в этом, у каждого своя творческая судьба, свой метод работы, свой метод сбора материала и подход к нему. Я привожу этот пример здесь не как свидетельство достоинства или недостатка того или иного метода, а просто как факт, свидетельствующий об особенности творческой манеры Н.П. Задорнова, ярко проявившейся уже в работе над первым своим произведением. Работа в небольшой городской газете, кроме хлеба насущного, дала ему столь дорогую возможность встретиться с гораздо бо́льшим кругом самых разных людей. Он понимал, что эту возможность ему не может дать никакая другая профессия. В качестве корреспондента «Белорецкого рабочего» он объехал окрестности Белорецка, неоднократно бывал на золотых приисках, рудниках, побывал не только в окрестных деревнях, но и на дальних кочевках башкир, поднялся на высочайшую вершину Южного Урала – гору Ямантау. Эти командировки позволили ему услышать удивительные как русские, так и башкирские легенды и сказы, увидеть яркий, самобытный уклад жизни уральских сел Kaгa и Верхний Авзян, особенностью которых было то, что, становясь рабочими, их жители в то же время продолжали пахать и сеять, то есть оставались крестьянами, и у них никоим образом губительно не рвалась связь с природой, и, может быть, поэтому здесь родилось так много цельных и ярких характеров, прекрасных легенд и песен.