Могила для горбатого - стр. 14
– Я?! – изумился Шиляев. – Да ты что, Вовка, я же там никого не знаю!
– Не боись! – заржал Нечистый и с шутливой фамильярностью пнул Шиляева по ноге. Он вообще перестал церемониться с наркоманом, обращался с ним как с презренным существом. – Не на пустое место посылаю. Поедешь к конкретному человеку, адресок я дам. Башли с него возьмешь и назад. Тебе же, дураку, еще и алиби какое-никакое состряпать нужно. Как старушку-то ночью пришил, не забыл еще?
Шиляев отрицательно покачал головой и попробовал слабо возразить:
– Куда же я с такой рожей поеду-то?
– А что, рожа как рожа. – Нечистый критически оглядел лиловый синяк под глазом Сашки и его опухшие губы. – Очки темные напялишь, а губы платочком будешь прикрывать. А вот побриться тебе обязательно нужно. В общем, вот тебе рубашка, брюки и туфли, – Алиферов раскрыл портфель и подал Шиляеву одежду и обувь, прихваченные дома из своего гардероба. – Вещи не новые, но все равно лучше твоих обносков. В них ты солидным фраером будешь выглядеть. Давай приводи себя в порядок, одевайся, и катим на автовокзал. Через час автобус отъезжает, я узнавал.
– Я же не доеду, – униженно и подобострастно сказал Шиляев и посмотрел на возвышавшегося над ним Нечистого взглядом собаки, которая ждет, когда ей бросят кость. – Меня же «ломает», Вовка! Мне доза нужна.
– Достал ты меня со своими дозами, – проворчал бывший зэк. Ворчал он для вида. Нечистый отлично понимал, что Шиляев без дозы не человек, поэтому принес ему «ханку». – На, «ширнись»! – Алиферов швырнул на матрас наркоману целлофановый пакетик с коричневой желеобразной массой. – И пошевеливайся! Когда вернешься, сядешь на «геру». Это я тебе обещаю. Снова «белым» человеком будешь.
Зажав дар в кулаке, Шиляев отправился на веранду к газовой плите. Лежавшая на кровати Зойка делала вид, будто внимательно читает десятилетней давности журнал. На самом деле она ни слова не пропустила из беседы мужа с бывшим зэком и, когда тот вышел из спальни в зал, отложила журнал.
– Между прочим, мне тоже на опохмел полагается, – заявила она нахально. – Да и позавтракать я бы не отказалась.
– Что я тебе, папа, что ли? – рыкнул на Долженкову Нечистый. – Перебьешься!
– Не перебьюсь! – звонко возразила Зойка, и ее слова эхом отозвались в пустой комнате. – Мне все равно, кто ты для нас, папа или «пахан», но пока мы работаем на тебя, ты должен заботиться о нас, хотя бы до того времени, когда получим бабки за иконы.
Нечистый спорить не стал. Эта семейка еще была нужна ему для осуществления дальнейших планов. А в ближайший час он рассчитывал с помощью Долженковой выяснить обстановку в доме убитой старухи.
– Навязались вы на мою голову, бичи чертовы! – пробормотал он и, выходя на веранду покурить, бросил Зойке: – Ладно, собирайся! Проводим твоего муженька, а потом что-нибудь придумаем.
Собираться Долженковой особо нечего. Весь имеющийся у нее гардероб на ней. Достала из-под матраса потрепанную «косметичку», извлекла из нее коробочку с остатками дешевой туши и, усевшись на кровать с осколком зеркала, принялась краситься.
Опустилась Зойка. У Нечистого жратву и водку клянчит. Она – Долженкова Зойка! – которую раньше богатые мужики по лучшим кабакам возили, угощали изысканными блюдами и первосортными напитками. Может, и вышла бы она за одного из них замуж, да тут мать умерла, и не удержалась девка от соблазнов вольной жизни, погрязла в пьянстве да распутстве. Исчезли из жизни Зойки богатые мужики, вместо них появились рангом пониже, а потом и те пропали куда-то. Дом Долженковой превратился в малину, где кидали «каталы» да кутили солидные уголовники, затем и те измельчали, и на смену стали захаживать в дом Зойки жулье, ворье, алкаши да наркоманы. Так, ступенька за ступенькой, все ниже опускалась Долженкова. Остался в конце концов в ее жизни единственный мужчина – Сашка Шиляев. Пять лет назад вышла за него замуж, думала, может, удастся ей, держась за мужа, выплыть из омута на поверхность. Не получилось. Наркоманом оказался Сашка, утащил ее на самое дно. Сама-то она наркушей не стала. Так, могла иной раз на халяву какой-нибудь дешевой бурдой уколоться или анаши покурить, но все же кайфу наркотическому предпочитала алкогольный. Э-эх! Как жрать-то хочется!