Могила для горбатого - стр. 13

– Вот зачем приходили мерзавцы в дом к Клаве, – сказал он жене, внучке и соседу, указуя узловатым перстом на пустые полки киота, и покачал головой: – Нехорошо они поступили, ох нехорошо! Воздастся им по заслугам за такое святотатство и на этом, и на том свете. За то, что иконы похитили, и за то, что на старуху руку поднять посмели. Помяните мои слова!

Минут через пятнадцать приехала «Скорая помощь». Молоденькая врач в кокетливо приталенном халатике процокала на высоченных каблуках к кровати Клавдии Павловны. Ксюшка тащила за ней медицинский чемоданчик. Осмотрев Серебрякову, врач сделала ей укол и распорядилась принести носилки. Клавдию Павловну вынесли на улицу, погрузили в машину «Скорой помощи». В себя она так и не пришла.

– Ваша сестра находится в крайне тяжелом положении, – сообщила врач, усаживаясь на переднее сиденье автомобиля. – Мы отвезем ее в районную больницу, а оттуда сообщат о факте нанесения тяжких телесных повреждений в милицию. До свидания!

Урча, машина плавно выехала со двора.

Утром того же дня у ворот дома Долженковой остановился синий, видавший виды «жигуленок». У ворот – это, конечно, громко сказано. Некогда здесь действительно стояли настоящие железные ворота, да Сашка пропил их или «прокурил», «проколол», как угодно, а вместо них сколотил из реек две створки в метр высотой. Двор, как и положено у бичей, зарос бурьяном, штук пять фруктовых деревьев выродились, виноградник засох.

Нечистый вылез из машины, прошел по бетонной дорожке и ступил на веранду. В руке он нес старый желтый портфель. А Вовке нравился домик Долженковой. Большая веранда, длинный широкий коридор, по обе стороны от него две комнаты, в конце – зал. Он соединен еще с одной комнатой, спальней. Отличный был бы домик, если к нему руки приложить, а эти бичи даже полы подмести не могут, не говоря уже о том, чтобы окна помыть или паутину с потолка поснимать. Как продал Сашка мебель на прошлой неделе, так до сих пор остались на полу, где она стояла, пыльные пятна. Не дом, а тонущий корабль с двумя дохлыми крысами на борту. Одна из них лежит вон с журналом на единственной уцелевшей после распродажи кровати в зале, другая корчится от начинающейся «ломки» на полу в спальне. Это ощущение хорошо знакомо Нечистому, будто в позвоночник вгоняют кол, который начинает разрастаться корнями по всему телу, вызывая невыразимую словами боль. Боль, от которой хочется выть, лезть на стену, кататься по полу. Алиферов прошел через эти муки. Он и сел-то в первый раз на зону за то, что во время «ломки» вызвал на дом «Скорую помощь» и с ножом в руках стал требовать у врача на дозу. На зоне Нечистый избавился от тяги к сильным наркотикам и с тех пор ни разу не прикасался ни к героину, ни даже к «ханке».

Завидев Нечистого, Шиляев подался к нему, как утопающий к спасательному кругу.

– Бабки принес? – Он уже забыл о нанесенной ему Алиферовым обиде, о том, как он вчера жестоко избил его.

Нечистый тоже предпочел не вспоминать о вчерашнем инциденте.

– Какие еще бабки? – удивился он.

– Ну как же, за иконы, те, что ночью у старухи взяли! Нам же с Зойкой за них тоже доля причитается!

– Ах, за иконы?! – Алиферов смерил сидящего на полу Шиляева насмешливым взглядом. – Ты что же, считаешь, что я с утра на рынок сбегал, толкнул их, а теперь к тебе примчался, долю приволок? Ну ты и ухарь! – Нечистый откровенно издевался. – Я вижу, «гера» тебе все мозги высушила… Нет, кореш, продавать иконы в столицу повезешь ты!