Mötley Crüe. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире - стр. 8
С началом учебного года все было точь-в-точь как в Энтони. Дети издевались надо мной, вынуждая меня пустить в ход кулаки. Они высмеивали мои волосы, лицо, обувь, одежду – все во мне было не так. Я чувствовал себя пазлом, в котором не хватает какого-то кусочка, и я не мог понять, что это за кусочек и где его искать. Поскольку насилие было единственным, что мало-мальски давало мне ощущение власти над другими людьми, я решил записаться в футбольную команду, где стал лучшим игроком. Я играл и в нападении, и в защите, но преуспел в роли защитника, где мог просто уничтожать квотербеков[6]. Мне нравилось причинять боль этим ублюдкам. Говорю же, я был психом. На поле я был таким диким, что снимал шлем и начинал лупить им других детей, как своим ланч-боксом «Аполлон-13» в Энтони. Мой дедушка до сих пор говорит мне: «Ты играешь рок-н-ролл в точности как в футбол».
Футбол принес мне уважение, а футбол и уважение – женское внимание. Девчонки начали замечать меня, а я – их. Но стоило мне наконец-то найти свою нишу, как бабушка с дедушкой переехали в Джером, штат Айдахо, и мне пришлось начинать все сначала. Но на этот раз кое-что было по-другому: благодаря Джимми Дину я обрел музыку. Я слушал радио по десять часов в день: Deep Purple, Bachman-Turner Overdrive, Pink Floyd. Однако первой пластинкой, которую я купил, был альбом Nilsson Schmilsson Гарри Нильссона. У меня просто не было выбора. У одного из моих первых друзей, деревенщины по имени Пит, была сестра, загорелая белокурая красотка из маленького городка. Она ходила в коротких джинсовых шортиках, которые вызывали у меня дикую смесь желания и паники. Ее ноги были для меня золотыми сводами, и каждую ночь я лежал в постели и думал только о том, как хорошо я бы вписался между них. Я следовал за ней по пятам, словно пьяный клоун, запинаясь о собственные башмаки. Она тусовалась в производственной аптеке, ларьке с содовой и в музыкальном магазине. Именно там она улыбнулась мне белоснежной улыбкой, и я вдруг понял, что вместо альбома Deep Purple Fireball, на который копил, моя рука тянется к Nilsson Schmilsson, потому что она упомянула о нем.
Городок Джером толкнул меня на скользкую дорожку, которая спустя многие годы привела меня к Анонимным Алкоголикам. Кстати, по невероятному совпадению в Алкоголиках я познакомился и подружился с Гарри Нильссоном (на самом деле, в бредовом состоянии трезвости мы и впрямь говорили о совместной работе над альбомом). В Джероме был самый высокий уровень наркомании на душу населения среди всех городов США, что поистине впечатляюще для городка с населением в три тысячи человек.
Еще я подружился с одним придурком по имени Аллан Уикс, и мы проводили большую часть времени у него дома. Слушали Black Sabbath и Bread и разглядывали школьный альбом, обсуждая, с какими девчонками хотели бы встречаться. Конечно, когда дело доходило до действий, мы были жалкими. На школьных танцах мы просто стояли снаружи, слушали музыку, которая доносилась из-за двери, и чувствовали себя неловко, когда мимо проходили девушки, потому что до чертиков боялись танцевать с ними.
Той весной мы купили билеты на концерт одной местной группы, которая собиралась выступать в нашей школе. Басист носил огромное афро и повязку на голове, как у Джими Хендрикса, а у гитариста были длинные волосы и байкерские усы, как у Ангела Ада. Ну и круто же они выглядели: играли на настоящих инструментах через здоровенные усилители, и они покорили сердца школьников Джерома. Тогда я впервые увидел рок-группу живьем и был потрясен (хотя сами музыканты, скорее всего, проклинали того, кто организовал их выступление в дерьмовой средней школе захолустного городка). Я не помню, как они назывались, как звучали, играли ли они кавер-версии песен или свой материал. Они выглядели как боги – это все, что осталось у меня в памяти.