Mötley Crüe. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире - стр. 7
Одним утром я взял с собой металлический ланч-бокс с картинкой «Аполлона-13» и наполнил его камнями. Как только мы подъехали к школе, я выбежал из автобуса, и, как обычно, меня догнали. Но на этот раз я начал размахивать своим орудием, ломая носы, пробивая головы и разбрызгивая кровь, пока мой контейнер для обедов не развалился при столкновении с физиономией одного из этих маленьких ублюдков.
Они больше не приставали ко мне, и я ощутил свою силу. Вместо того чтобы съеживаться при виде старших ребят, я думал про себя: «Только попробуйте ко мне лезть, я вас живо отмудохаю». Так я и поступал: если кто-то наезжал на меня, я самозабвенно мутузил его. Я был психом, и все стали держаться от меня подальше. Теперь я развлекался не тем, что бросал камушки в воду, а начал ходить по грунтовым дорогам с пневматическим пистолетом, отстреливая все живое и неживое. Моим единственным другом была старушка, которая жила совершенно одна посреди пустыни в трейлере неподалеку. Она сидела на своем выцветшем диване с цветочным орнаментом и пила водку, пока я кормил золотых рыбок.
Дневник с оценками Никки за шестой класс, Энтони, Нью-Мексико, школа Гадсден
Отец Никки – Фрэнк Феранна
Прожив в Энтони год, мои бабушка и дедушка решили, что свиньи – это не путь к богатству. Когда они сказали мне, что мы переезжаем обратно в Эль-Пасо – в один квартал от нашего старого дома, – я был в восторге. Я снова увижусь с моим другом Виктором.
Но я уже не был прежним – я превратился в злого и жестокого пацана, а Виктор нашел новых друзей. По пути в ненавистную мне школу Гадсен приходилось как минимум дважды в день проходить мимо его дома, и каждый раз я ощущал, как внутри меня нарастает одиночество. Затем мой путь лежал через школьный двор, где жестокие дети закидывали спортивным инвентарем. Я начал воровать книги и одежду из чужих шкафчиков, из вредности заходил в магазин «Piggly Wiggly», воровал конфеты и засовывал игрушечные машинки «Hot Wheels» в десятицентовые пакетики с попкорном, надеясь, что кто-нибудь ими подавится. На Рождество мой дедушка продал несколько своих самых ценных вещей, включая радио и костюм, чтобы купить мне нож, и я позаботился о том, чтобы его подарок не лежал без дела, – ножиком я прокалывал шины автомобилей. Месть, ненависть к себе и скука проложили мне путь к подростковой преступности. И я решил пройти по нему до самого конца.
В конце концов бабушка с дедушкой переехали обратно в Айдахо, на кукурузное поле площадью двадцать четыре гектара в Твин-Фолс. Мы жили рядом с силосной ямой, куда сбрасывали лишнюю шелуху и отходы, оставшиеся после уборки урожая. Потом это добро смешивали с химикатами, накрывали полиэтиленом и оставляли гнить в земле, пока куча не становилась достаточно зловонной, чтобы ее можно было скормить коровам. В то лето я жил как Гекльберри Финн – рыбачил в ручье, гулял вдоль железной дороги, расплющивал монетки под поездами и строил крепости из стогов сена.
По вечерам я носился по дому, воображая, будто еду на мотоцикле, а потом запирался в своей комнате и слушал радио. Однажды вечером диджей включил «Big Bad John» Джимми Дина, и я потерял голову. Эта песня, словно острый клинок, исполосовала в клочья мою скуку. Крутецкая песня, у нее был стиль и характер. «Наконец-то, – подумал я. – Это то, что я искал». Я так часто названивал на станцию, чтобы попросить поставить «Big Bad John», что диджей начал меня узнавать и велел прекратить хулиганить.