Мое темноглазое несчастье - стр. 34

— А вот это ты уже с Никитой обсуждай. Не хочу больше об этом говорить, — отмахнулся от меня Бочкин. — Лучше расскажи, как в Москве жила.

Пришлось мне отложить интересную тему на потом и рассказывать Бочкину о моей недолгой, но счастливой и интересной жизни в Москве. После того, как хорошие темы для разговора были исчерпаны, я, допив вторую чашку чая, сказала, что мне пора.

— Уже? — немного расстроился Степаныч. — Может, еще чашечку выпьешь?

Я решительно замотала головой.

— Не могу, у меня еще питомец не кормлен. — Слово «питомец» я произнесла многозначительным тоном.

Не знаю, понял ли меня Бочкин, но на лице у него расплылась хитрющая улыбка. Попрощавшись с ним, я вышла из кабинета в размышлениях о том, как много он знает. Кравцов, по своему обыкновению, мне ничего на сей счет не сказал, так что оставалось только догадываться. Поэтому лучше лишний раз не распространяться о Джэхи в участке. Даже при Бочкине.

Пребывая в своих мыслях, я не заметила, как дорогу мне преградил тот самый паренек, который курил вместе с Тараканом.

— Привет, — фамильярно поздоровался он, хоть и был лет на пять моложе меня.

Молодежь нынче совсем невоспитанная.

— Привет, — ответила я на его приветствие. — Никита, кажется?

— О-о-о, — протянул он, нагловато ухмыляясь. — Быстро ты обо мне разузнала. Мирослава?

Я кивнула, пропустив его замечание мимо ушей. Меньше буду с ним разговаривать, быстрее отстанет.

— Будешь теперь с нами работать? — продолжил расспрашивать Никита. Его серо-зеленые глаза так и искрились юношеской дерзостью.

— Типа того, — снова кивнула я.

— Тогда пошли со мной! — Никита вдруг схватил меня за руку и потянул в противоположную от выхода сторону.

— Эй! — только и успела выкрикнуть я, но парень не обратил на это ровным счетом никакого внимания и продолжил тащить меня за собой по коридору.

Миновав несколько дверей без опознавательных табличек, мы завернули за угол и оказались в просторном помещении с длинным столом, который весь был завален бумагами, фотографиями и стаканчиками из-под кофе.

Никита отпустил мою руку, подошел к пустой доске и, перевернув ее, продемонстрировал кучу фотографий, которые пестрели стикерами с пометками. Приглядевшись, я поняла, что на большинстве фото изображены мертвые девушки.

— Это дело Чокнутого акушера? — спросила я, не в силах оторваться от фотографий. Убийства всегда влекли меня, в теле аж зудело — так хотелось их расследовать.

Заметив в моих глазах разгорающийся интерес, Никита довольно ухмыльнулся. Подвинув стул ближе ко мне, парень опустился на него и перекинул ногу на ногу.

— Я стал полицейским из-за сестры. Когда она возвращалась из кафе поздно ночью, ее подкараулил какой-то неизвестный тип, надругался над ней и оставил истекать кровью в переулке. Ее нашел участковый, который в тот момент патрулировал улицы в поисках каких-то хулиганов. После этого я понял, кем должен стать, чтобы иметь возможность защитить своих близких. — Он говорил об этом так легко, что у меня сложилось впечатление, будто Никита сочиняет.

— Сочувствую, но причем тут Чокнутый акушер? — с деланным равнодушием спросила я.

Никита скорчил недовольную гримасу и сказал обиженным тоном:

— Это было красивое введение, которое ты не оценила.

— Мне сейчас не до введений, — вздохнул я. — Можешь кратко ввести меня в курс дела?