Мое сердце и другие черные дыры - стр. 22

– Но мне нужно знать, что ты меня не продинамишь.

Он издает холодный смешок:

– Ага, теперь ты беспокоишься, что тебя кинут?

– Я видела, что у тебя куча друзей. Хочу быть уверена, что это не какой-то розыгрыш.

«Ты знаешь Брайана Джексона – поэтому мне нужно убедиться, что это не подстава» – вот что на самом деле стоило бы сказать.

– Друзей? – Робот с отвращением цедит это слово. – Они мне не друзья.

– Я, конечно, не спец, но было похоже, что так и есть.

– Слушай, ты не знаешь, о чем говоришь, – так что помолчи.

Вечернее солнце врывается в машину, подсвечивая его ореховые глаза золотом. Жаль, я не могу вернуть им зеленый оттенок – с ним взгляд Романа не был таким неприятным и злым.

– А ты не слишком-то вежлив.

Он вскидывает подбородок, словно в знак того, что извиняться не собирается.

– Здесь налево. – Он указывает на маленькую улочку, отходящую от Саутвинд, главной улицы его района. – Красный дом справа.

Ветхое старое здание вроде того, в котором живу я, но краска на деревянной обшивке выглядит свежее, да и садом явно кто-то занимается. Клумба засыпана свежими опилками, и, хотя ростки пока не проклюнулись, я представляю, как в июне она покроется лилиями и ноготками. В конце дороги виден почтовый ящик цвета карамельного соуса, а на нем табличка с надписью «Франклины».

– Мило, – признаю я.

– Мама хлопочет, – объясняет Роман, вылезая из машины со стаканчиком червей в левой руке.

Думаю, то же самое можно сказать обо всех мамах.

– Погоди, – спохватываюсь я, – так мы собираемся это делать или нет?

– Да, я – да, если ты…

– Я определенно да. Хотя так и не поняла.

– Чего?

– Зачем тебе я.

Словно в ответ на мой вопрос распахивается дверь дома, и с крыльца легко сбегает невысокая полненькая женщина средних лет. Каштановые, точь-в-точь как у Романа, волосы уже тронуты сединой. На ней передник и шлепанцы в цветочек. Воплощенный дух городка.

– Роман! – Она машет нам обоим рукой, как королева карнавала. Большинство местных женщин средних лет довели этот жест до совершенства. Все отработано: запястье фиксируем, ладонью неторопливо покачиваем.

– Роман! – повторяет она. – Познакомь меня со своей девушкой.

Я краснею, в животе все пульсирует. Хотя я-то ни в чем не виновата: в конце концов, не из-за меня ее сын решил покончить с собой. Но я вовсе не планировала встречаться с семьей партнера. Именно осложнений в лице матерей семейства я и хотела избежать. Два минуса Замерзшего Робота: черепашка и любящая мать. Будь я попридирчивее, сказала бы, что у него слишком тяжелый багаж. Но при моем раскладе выбирать не приходится.

– Э-э, мам, – запинаясь, говорит Роман и хватает ртом воздух. Его кадык ходит ходуном. – Это Айзел.

Хорошо сыграно, Замерзший Робот, очень хорошо.

– Айзел! – Она вскидывает брови и протягивает мне руку через открытое окно машины. Я знаю, что сейчас проваливаю тест на «вежливость южан»: мне следовало бы выйти из автомобиля и присесть в реверансе, если я, черт возьми, рассчитываю получить ее одобрение. Но мне это не сдалось. Замуж за Романа я не собираюсь, а через месяц одобрять будет вообще уже некого.

– Рада познакомиться, – вяло отвечаю на ее рукопожатие.

– Айзел – красивое имя.

За многие годы я усвоила, что фразочка «Айзел – красивое имя» – это просто тактичная форма выражения «Какая еще, к черту, Айзел?!».