Мое личное (не) счастье - стр. 27
Не знаю, сколько так просидела, голова стала настолько тяжелой и замутненной, что я абсолютно перестала различать реальность. Очухалась только от телефонного звонка. Взглянула на дисплей, на котором сквозь пелену в глазах четко увидела: «Олег». И тут из меня попер неконтролируемый приступ истерического смеха. Закончилось все тем, что кое-как я все же встала с пола и со всей дури запустила телефон в стену. Вот так, определенно, лучше.
На ватных ногах дошла до ванной, ополоснула лицо ледяной водой и стала рыться по ящикам. Беру запакованное лезвие и сажусь на пол. Всегда была трусихой, ни на что не способной, а тут совершенно не страшно. Единственным виденьем, перед тем, как полоснула себя лезвием по запястьям, был Олег. И все равно «люблю» – последняя четкая мысль, пронесшаяся в моей воспаленной голове. А дальше закрыла глаза и стала считать. На пятидесятой секунде сбилась и перестала мысленно произносить цифры. Откинула голову на стену и закрыла глаза.
Казалось, сознание давно покинуло мое тело, а я нахожусь в каком-то легком и невесомом состоянии. Только это было до тех пор, пока мое тело не начали трясти. Хлесткий удар по щеке, от которого у меня мгновенно открываются слипшиеся веки.
— Ты что творишь?! — по ушам бьет крик Максима.
— Не знаю. Не знаю, — кажется, я произнесла это еще несколько раз, пока Максим не перевязывал мне чем-то руки. Мгновение – и я оказываюсь в теплых руках брата, который несет меня к входной двери…
8. Глава 8
ГЛАВА 8
Даже с закрытыми глазами я ощущаю, как меня прожигает взглядом мой брат. Открывать глаза страшно. А еще мне никогда не было так стыдно за свои поступки. Зажмурив глаза и притворившись глубоко спящей, я проигрываю произошедшую ситуацию в своей голове и никак не могу понять, зачем я это сделала. На душе все так же паршиво, только теперь, пожалуй, еще хуже, после осознания всего масштаба случившегося. А если меня закроют в психушке? Кажется, так делают с такими, как я. Господи, только не это. Слышу какой-то щелчок и неосознанно вздрагиваю от знакомого голоса.
— Ты же понимаешь, что тебе все равно придется открыть глаза и явиться свету, то есть мне?
К сожалению, понимаю. Нехотя разлепляю глаза и сажусь на кровати. Разминаю затекшие мышцы шеи и оглядываюсь по сторонам. Все что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза. Комната не смахивает на психушку, по крайней мере, железок на окне нет. Хотя откуда мне знать, как выглядят те самые больницы в реале. Только сейчас понимаю, что у меня жутко болит нога. Не запястья, которые перевязаны бинтами, а именно нога.
Мне что, ее отрезали в наказание за мои действия? Откидываю простыню, напрочь забывая, что я не одна. Хотя какая-то сорочка на мне имеется. И нет, слава богу, ногу мне не покромсали, но вот на коленке имеется красочный синяк, и, кажется, она немного распухла. Судорожно вспоминаю, как получила сие недоразумение, и тут же в памяти всплывает очередная картинка моего падения на паркет. Как же хочется сейчас провалиться сквозь землю и не смотреть на Максима. Крепко зажмуриваю глаза и тут же их открываю, натыкаясь прямо на пристальный взгляд брата.
— Прости меня, — первое, что вылетело из моих уст. Всматриваюсь в лицо Макса и, кажется, только сейчас осознаю, что, скорее всего, сократила ему жизнь минимум лет на пять. Может, я и вправду сумасшедшая, но у меня стойкое ощущение, что он постарел и совсем не смахивает на тридцатидвухлетнего молодого мужчину.