Моё чудовище - стр. 22

8. Глава 8

— Завтракать-то идёшь? — спросил Дымов. — У Юли уже давно всё готово.

— Я попозже, — пробормотала Бэлла, опять откладывая кофр с камерой на стол, а он опять спросил с удивлением и насмешкой:

— Чего так?

Ну да, конечно, так она ему и рассказала, что по-прежнему в мокром белье, и что завтракать в нём не очень удобно, ни оставаясь в халате, ни переодевшись в его шмотки. Но тут как раз объявилась домработница Юля — с трусами.

Дымов сразу смылся, а она затарахтела:

— Вот, нашла новенькие, ещё в упаковке. Эмка, но думаю, тебе нормально будет. Не должны сваливаться. У тебя попа есть. А вот с бюстгальтерами проблема. У меня тройка, а у тебя точно меньше. Но я топ спортивный нашла. На фитнесс ходить хотела, да чего-то так и не задалось. Только один раз одевала, да и то, когда примеряла. И завтракать приходи. Я сегодня венские вафли сделала. Любишь? Со взбитыми сливками и ягодами. Игнату Алексеевичу такое не очень. Но мы-то с тобой девочки. Хотя Игорь тоже ест с удовольствием.

— Игорь, это тот чемодан? — предположила Бэлла.

Юля возмущённо фыркнула.

— Не чемодан, а мой муж, — поправила с напором, но вроде бы не сердито.

Вообще, все они здесь странные. Даже эта домработница. Хотя она вечно цепляется и чем-то недовольна — «положи на место, не трогай, так себя не ведут» — но сразу следом за очередным занудным замечанием может ляпнуть что-нибудь прикольное или даже похвалить. И с едой никогда не жмотится.

А ещё они постоянно расспрашивают. О ней. Как будто им действительно интересно. А кого вообще могут интересовать чужая жизнь, чужие проблемы? Даже просто ради любопытства. Да никого давно уже не беспокоило, разве кроме бабушки, как у Бэллы дела, о чём она думает и, тем более, чего хочет. Но стоило оказаться в столовой и усесться за стол, с нетерпением и предвкушением подтянув к себе тарелку — венские вафли со взбитыми сливками и свежими ягодами на завтрак! охренеть! — как началось:

— А ты чем вообще занимаешься? В школе учишься?

С трудом сдержав желание ткнуть в воздушный крем пальцем, чтобы потом облизать, Бэлла подхватила нож и вилку — не настолько же она тупая, чтобы не уметь пользоваться приборами — отпилила кусочек, повозила его в сливках, чтобы облепили поплотнее, и, прежде чем отправить в рот, с вызовом сообщила:

— Я уже окончила. Ещё в прошлом году. Мне девятнадцать исполнится уже в июле.

— О-о-о! — протянул Дымов с нарочитым уважением. — И что тогда делаешь?

— Пока ничего, — буркнула она, глядя в сторону и заранее предполагая, что услышит в продолжение.

— И как давно длится это «пока»? Почему дальше учиться не пошла?

Вот всё у него просто, как с камерой. Захотелось — купил. Захотелось — пошёл. Куда нравится. Ага, будто её ждут везде с распростёртыми объятиями. И вообще…

— Я не знаю, куда.

Дымов посмотрел без осуждения, скорее, чуть удивлённо и задумчиво-сосредоточенно, предположил:

— Ну чем-то тебе нравится заниматься? — Потом сам же и вспомнил: — Фотографировать же.

— А разве на фотографа где-то учат? — озадачилась Бэлла.

Профессиональная съёмка — это ж не просто на телефон саму себя щёлкать или подруг. Там же столько тонкостей и нюансов. Взять хотя бы освещение.

— Без понятия. — Дымов дёрнул плечами. — Но я и не интересовался. А если бы мне понадобилось, узнал.