Модэ (сборник) - стр. 8
– Ты у нас сам известный колдун, – отмахнулся Модэ. – Ты да Харга. Что этот человек может сделать мне?
Про себя же он подумал, что Курганник, конечно, прав и что жителям Поднебесной нельзя доверять ни в коем случае. Немало мыкалось в степи разного беглого люда – разбойники и конокрады, проворовавшиеся чиновники и убийцы уходили из Поднебесной в степь, потому что «у хунну весело жить». Одних степняки убивали, других принимали в свои стаи. От этих – жестоких и смелых – пахло кровью и сажей, в них был драконий дух, они были почти что хунну, одной с ними масти.
Но этот странник… другим был. И чем от него пахло, Модэ не мог разобрать.
– Здравствуй, добрый человек! – начал разговор сын шаньюя. – Скажи, что ты думаешь о наших краях?
Он говорил тихо, на языке Поднебесной, стараясь правильно выговаривать каждое слово.
– Очень ветрено, – легко ответил незнакомец на языке хунну. – Ветрено и пыльно. Ночью пожалуй что и холодно.
– Ты ночуешь под открытым небом? – заботливо улыбнулся Модэ. – Нельзя так, добрый человек! Здесь много диких зверей. Пойдем лучше со мной. У меня во-о-он за той горой кочевье. Там тепло, есть кумыс и женщины. Ты любишь женщин?
Старик ухмылялся, застенчиво склонив лицо. Это была игра, конечно. Но ему, видно, нравилось играть с чернявым юношей из племени людоедов.
– Дай ему одного из моих коней! – велел Модэ Карашу.
Караш повиновался, не поднимая на господина угрюмый свой взгляд. Он от рождения не имел способности говорить, все звуки, которые он издавал, были похожи на медвежье рычание. И силен был Караш, как медведь. Голыми руками рвал на куски живого барана. Из всех людей его только да еще, пожалуй, отца боялся Модэ.
Странник ловко уселся на коня, и они направились к черному отрогу.
– Скажи, добрый юноша, а кто твои друзья?
– Они мне не друзья, – гоготнул Модэ, – это мои… забыл слово… как в Поднебесной называется… гончие псы!
Незнакомец довольно кивнул, словно что-то прояснив для себя.
– Я не заметил, извини. В наших краях собаки не ездят на лошадях и ведут себя совсем по-другому. Но теперь я вижу: это действительно собаки. Правда, не знаю их масти.
Курганник остановил на нем длинный взгляд, но промолчал. Кто-то ощерился, но засмеялся только Модэ.
– Если ты будешь говорить такие вещи про моих людей и впредь – оставайся. Я буду платить тебе жалованье, – давясь от смеха, выговорил он. – Живи у меня сколько хочешь. Если, конечно, мои гончие не загрызут тебя ночью!
– Не бойся. Я буду с тобой сколько нужно, – спокойно ответил путник.
Вот доехали до княжьей стоянки. Хунну стреножили коней, скинули одежды и завалились в большой шатер. В нем было душно, дымно – от каменного алтарика струился конопляный дурман, голая кожа хунну отливала желтым маслом.
Здесь странник назвался Чию. Модэ усадил его возле себя и угощал вареным барашком. Масленое, рябое лицо Модэ с прочернью татуировки довольно растянулось, даже глаза он прикрыл, наслаждаясь одурью.
– И как бы так сделать, чтобы совсем не умирать? – спросил он вдруг благостно. Мысль эту он выхватил из горячей путаницы других мыслей и смаковал теперь то, как она прозвучала.
– У моего учителя были бессмертные кости, – тихо отозвался Чию.
В глазах Модэ вспыхнуло любопытство:
– Я слышал что-то от ваших негодяев. Да, точно, был при мне какой-то меняла. Он говорил про кости…