Многоликий странник - стр. 225
В сундуке у окна Локлан отыскал моток прочной веревки. Отрезав два куска в локоть длиной каждый, он одним туго завязал щиколотки девушки, а другим – запястья сложенных под грудью рук. Теперь, даже очнувшись после удара, она бы не могла ни причинить ему вреда, ни обратиться в бегство. Все, на что она была бы способна, – это ругать своего мучителя и покорно следить за его действиями.
Собственно, мучителем Локлан себя вовсе не считал. Напротив, он рассуждал, что оказывает чужеземке высочайшую честь тем, что не без труда усаживает ее в кадку, подливает в воду целебных снадобий и принимается мыть и тереть жесткой мочалкой, как слуга – любимую госпожу.
Над поверхностью оставалась лишь ее взъерошенная голова, так что он не видел, что именно моет в данный момент и лишь с блаженством ощущал под пальцами то упругую мягкость, то укромную ложбинку, то твердую мышцу бедра, то выступающую кость таза, то ровный рельеф тонких ребер. Потом он перешел к ее волосам и первым делом намочил их как следует из ковшика. Вода в кадке и ведрах была принесена из колодца и еще не успела нагреться, однако девушка ничего этого не замечала. Положив ее запрокинутую голову на край кадки, Локлан пальцами расправил волосы, кончики которых легли в лужицы на полу, и долго расчесывал их деревянным гребнем, удивляясь пышности, мягкости и цвету. Отложив гребень, он стал водить по ним ладонями, испытывая при этом давно забытые чувства размеренности и покоя.
Пленница застонала. Действие удара заканчивалось. Девушка приходила в себя. Локлан окатил ее лицо водой из ковшика. С восхищением пронаблюдал, как трепещут длинные ресницы и приподнимаются веки. Захотел поцеловать в губы, но счел непозволительной слабостью. В любое мгновение в спальню мог войти кто угодно, да хоть тот же Олак с донесением об успешно выполненном поручении.
Первое, что она сказала, открыв глаза, было снова произнесено на ее чуднòм языке и показалось Локлану ругательством, хотя проговорила она это тихо, чуть слышно. Вероятно, она еще не осознала, где находится, и прохладная вода была для нее лишь приятной прохладой.
И правда, подняв руки к лицу, она увидела, что связана, метнула взгляд на замершего в ожидании юношу, оскалилась и стала рвать зубами веревки. Локлан сообразил, что недооценил ее гнева и решимости. Он попытался ей помешать, но был обрызган водой и укушен за палец. Нет, ему все же не стоило вести себя так опрометчиво. Хотел, видите ли, уединиться со своей пленной красавицей! Ну вот, теперь сам расхлебывай кашу, которую с такой безоглядностью заварил.
У девушки был настолько разъяренный вид, что, казалось, наставь он на ее сейчас меч или арбалет, она бы не прекратила извиваться и заламывать руки в тщетной – пока – надежде освободиться. Сама кадка грозила опрокинуться, так сидевшая в ней пленница металась и неистовствовала.
Локлан взирал на нее издалека, потирая палец, и буквально не знал, что ему делать. Не бить же ее еще раз. Тем более что второй такой расчетливый удар у него явно не получится.
В порыве негодования девушка встала было из воды, однако, увидев себя со стороны, поспешно плюхнулась обратно, подняв бурю брызг.
Локлан расхохотался, чем только еще сильнее раззадорил ее.
Похоже, он принял единственно верное в подобной ситуации решение: ничего не предпринимать и терпеливо ждать, когда буря уляжется.