Мистика - стр. 23
- Не знаю даже – как спать буду? – жаловалась я ей, с надеждой глядя в выцветшие голубые глаза: - Не хочется подсаживаться на таблетки. А может, по-ведьмовски почистите мне память, а? Ага! – рассмеялась, хлопнув себя по лбу:
- Не берите в голову, это все нервное – ночи боюсь, мыслей боюсь. Боюсь – не справлюсь, свалюсь во что-то страшное. Вот и подумала – а вдруг вы правду сказали? А то держусь непонятной силой… Почему и ночи боюсь – думать же стану… дойдет до ума, пойму не так, как сейчас, а глубинно, осознано - подохну от боли. Не знаю, как объяснить… сейчас я будто за стенкой и спасаюсь ею. Точно что-то такое есть, потому что сама себе удивляюсь - как получается просто жить после этого – ходить, дышать, говорить? У меня же сердце должно разорваться… разорвано… Я и вижу, и слышу, а как-то не так… крыша едет? Я уже не удивлюсь, - обнимала я себя за плечи, сдерживая крупную дрожь и едва не чакая зубами из-за нервного возбуждения, вызванного собственным рассказом.
- Это вечер… особо тяжко бывает вечерами, как солнце скрылось - так сразу и наваливается... Пей сегодня свою химию, а уже завтра посмотрим. Я тут фельдшером почти сорок лет проработала… все нормально у тебя с головой, довели просто. Потом, если само не попустит, что-нибудь придумаем, - прозвучало очень неожиданно и сразу отвлекло меня от трясучки, выдернуло из воспоминаний. Женщина сидела, горестно подперев голову, и даже не смотрела на меня – просто вспоминала, глядя в окошко старинного вида – наследие старинной версии этого дома:
- Сюда еще в пятьдесят шестом распределили из Архангельского медицинского техникума. Ты знаешь, кто такой фельдшер? Это тот же врач, только широкого профиля. Раньше очень грамотно, добротно учили – я и зуб могла удалить, и рану обработать… Роды принять, простуду вылечить, облегчить колику, простой перелом сложить, вывих вправить… Много чего делала, работала долго. Рассказывать можно всю ночь, но сейчас не нужно. Потому как к нашему делу не относится.
- Зовут-то вас как? – спросила я и меня поняли правильно.
- Мария Львовна жовут, - не отрывала она задумчивого взгляда от темного окна, пихая в рот последний кусочек пирожка с капустой и неспешно прожевывая его.
- А что тогда относится к делу? – уважительно полюбопытствовала я, благодарная ей уже за то, что она отвлекала меня разговором и, похоже, собиралась рассказать о чьем-то состоянии, подобном моему. У медиков тоже есть такие профессиональные байки, как и в любой другой профессии. Вот и я только навскидку могла рассказать с десяток по-настоящему смешных анекдотов на тему строительства - разного рода забавную брехню и живые жизненные истории.
Но я устала, так сильно устала за этот день – от событий, впечатлений, переживаний. Так что сейчас разговоры такого плана точно были бы лишними, лучше перенести их на любой другой день. Что я и объяснила ей, выдвинув предложение:
- Давайте уже спать, дорогая Мария Львовна. Если вы что-то важное хотите до меня донести, то сегодня я просто не в состоянии воспринимать. На вас вот выплеснула, а сама ни внимательно слушать, ни думать, ни правильно реагировать… не обещаю. Нужно выспаться. С химией, так с химией, таблетки на самом деле неплохие. А завтра выслушаю вас со всем своим вниманием, клятвенно обещаю, - широко зевнула я, прикрывая рот ладонью и вспоминая удобную на вид кровать в соседней комнате, к этому времени уже застеленную моим собственным бельем.