Мистика - стр. 22
- Все мы немножко ведьмы, просто на горячем не попались, - ответила ей, улыбаясь.
- Правда твоя, - по-доброму заулыбалась и она, и сразу стала выглядеть лучше и приветливее.
- Меня зови баб Маней, я уже привыкла – возраст… куда от него? А ты подходишь - веселая, - довольно кивала она головой, по каким-то своим критериям оценивая постоялицу. И вдруг добавила, сразу роняя мою самооценку ниже плинтуса: - И в теле.
Сговорились они, что ли?! И опять вспомнилось все то, что на время подзабылось за знакомством и разговором. И будто лампочку выключили внутри, я потухла…
- Марк, принеси, пожалуйста, мои вещи - остаюсь здесь, - выглянула я наружу.
- И скажи Ирине, что хозяйка хорошая, дом чистый. Справлюсь здесь – сообщу, пускай не названивает. На горе связь точно должна быть.
- Мы тут недалеко вышку проезжали, должна быть везде, - согласился мужчина.
7. Глава 7
Приходилось согласиться с тем, что баба Маня ведьма. Потому что этим же вечером мы с ней сидели за столом, пили чай из неведомых садовых трав с покупными пирожками, привезенными мною из города, и я рассказывала ей обо всем, что у меня случилось. Едкая и злая душевная горечь, вызванная больными воспоминаниями, прорывалась в подрагивающем голосе и нервном треморе пальцев… Я сжимала их в кулаки и всеми силами давила в себе жесткую нервную трясучку. Закончив с фактами, судорожно вздохнула и сделала выводы из собственного рассказа:
- И вот теперь я понимаю - о чем вы… после того, как вы это сказали, я понимаю, что я и есть та самая ведьма, потому что на кухню я метнулась за ножом, у меня в глазах мутилось, я убивать шла! Глаза вырывать, кишки на кулак наматывать! Плохо помню, на самом деле, но нож перед глазами стоит, вспоминается, как… сама не знаю. И удивляюсь, что в руках сковорода оказалась, а не он. Наверное, просто ближе - перед самыми глазами, а подставка с ножами стояла дальше. И еще вот… я женщина неслабая, девчонкой еще по два десятилитровых ведра с водой таскала. Мелкая, худая, а сила в руках всегда была. Сейчас тем более, но эта сковорода… она чугунная, толстая, большая. И вот ее я иногда едва не роняла - такая тяжеленная, а когда полная, так вообще... А тогда будто ляпачкой взмахнула.
- Что-й то еще такое? - забеспокоилась печально молчавшая до сих пор женщина.
- Мухобойка, не знаете? У нас дома так говорят. Палка с куском кожи, вырезанным кружком, чтобы мух бить. Там у нас их до черта летом.
- Не поминай врага, на ночь глядя, - строго цыкнула она, не меняя позы и не отрывая от щеки подпирающий ее крепкий сухой кулачок. Я машинально кивнула – нельзя, так нельзя.
- У нас на селе тоже было дело - мужик сам грузовик приподнял, чтобы жену его из-под него вытащили, да только поздно уже было… зря все, - вздохнула она, а потом вспомнила еще: - И по РэнТВ про такие случаи рассказывали, помню...
- У вас тут есть телевизор? – огляделась я внимательнее, и увидела – на самом конце стола у стены стоял объемный ящик старого образца, аккуратно накрытый белой салфеткой, обшитой кружевом ручной работы. Такой же любовно вышитой тряпочкой накрывала подушки, сложенные горкой, моя бабушка. Великое дело – памятные ассоциации. Пахнуло теплыми воспоминаниями из детства, согрело, и даже дом этот стал казаться роднее, потому что глаз подмечал многие детали из разряда знакомых. Наверное, все дело в том, что баба Маня и моя бабушка были почти ровесницами.