Миссия в ад - стр. 38
Зато у Чун-Ча были собственная машина и собственная квартира. Пока. И это доказывало ее ценность для Корейской Народно-Демократической Республики.
Она прошла в кухню и погладила одну из своих самых больших ценностей – электрическую рисоварку. Это была ее награда от Высших руководителей за убийство четверых мужчин в Букчане. Это, а также iPod с народными песнями. Взяв iPod в руки, она подумала, что большинство корейцев даже не подозревает о существовании подобного устройства. А еще ей дали тысячу вон. Кому-то это показалось бы пустяком, но когда у тебя ничего нет, это целое состояние.
В Северной Корее жило три класса людей. Верхушка из так называемых «чистокровных», полностью лояльных руководству. Колеблющийся класс, чья лояльность под вопросом. К этому классу относилось большинство населения страны, и путь к выгодным должностям и государственной службе для них был закрыт. И, наконец, враждебный класс, состоящий из противников партийных лидеров и их потомков. Рисоварки были только у элиты. А элита исчислялась ста пятьюдесятью тысячами – в стране с населением в двадцать три миллиона. В лагерях и то сидело больше человек.
Для Чун-Ча обладание ею было гигантским достижением, потому что ее семья происходила из враждебного класса. Рис в животе считался признаком богатства и принадлежности к элите. Однако, за исключением правящей семьи Ким – члены которой жили как короли с собственными дворцами, аквапарками и даже железнодорожным вокзалом, – большая часть северокорейской элиты существовала в условиях, которые в развитых странах считались бы нищенскими. Без горячей воды, с ненадежным электричеством, которое включалось в лучшем случае на несколько часов в день, практически без возможности выехать за пределы страны. Рисоварка и парочка песен были наградой, которую дала ей купающаяся в роскоши власть за перенесенные пытки и страдания, а также за убийство четверых мужчин, уличенных в продажности и измене.
И все равно для Чун-Ча это превосходило все ожидания. Крыша над головой, машина, чтобы ездить, рисоварка – в ее мире такое считалось богатством.
Она подошла к окну и выглянула на улицу. Из ее квартиры открывался вид на центр Пхеньяна и на реку Тэдонган. Город с населением три с половиной миллиона человек, столица крупнейшего в стране мегаполиса. В Хамхыне, второму по численности городу Северной Кореи, население было впятеро меньше.
Ей нравилось смотреть в окно. Большую часть своей жизни она только мечтала иметь окно с видом – хоть на что-нибудь. За десяток лет в трудовом лагере ее желание так и не исполнилось. Но потом все изменилось. В один миг.
«А теперь погляди на себя», – подумала она.
Она набросила на себя пальто и надела ботинки с восьмисантиметровыми каблуками, чтобы казаться выше. Она никогда не пошла бы в таких на задание, но женщины в Пхеньяне с ума сходили по высоким каблукам. Даже те, что служили в армии, работали на стройке и в дорожной полиции, обожали их. Это был редкий способ почувствовать себя… независимой – если такое вообще возможно в этой стране.
Сезон дождей, продолжавшийся с июня по август, закончился. Уже месяц, как установилась сухая прохладная погода. Воздух был мягким, ветерок освежающим, небо чистым. В такие дни Чун-Ча любила прогуляться по городу. Это случалось редко, потому что по работе ей приходилось ездить в разные части страны и мира. А в таких поездках возможности прогуляться ей не выпадало.