Миссия Икара - стр. 38

Он подошел к дому и остановился в нерешительности. Спиной к массивной деревянной двери, с коваными железными прутьями крест-накрест, сидел на корточках араб в готре и джелабе, видавшей виды.

– Исмах,[22] – Кендрик шагнул к двери.

– Ма хуа талабука?[23] – произнес араб, но с места не сдвинулся.

– Вы, наверное, не говорите по-английски? – Кендрик решил сбить с араба восточную спесь.

– Почему же? Говорю… – ответил тот с достоинством в голосе.

– Мне в этом доме назначена встреча, – сказал Кендрик. – Меня ждут.

– Вы от кого?

– А вот это вас не касается! – бросил Кендрик.

– А я здесь не для того, чтобы выслушивать подобные ответы. – Араб поднялся и привалился к дверному косяку. Полы его джелабы при этом движении разошлись, и Кендрик увидел пистолет, заткнутый за кожаный ремень. – Ставлю вопрос иначе. Кто вам дал адрес?

Эван помедлил с ответом. А что, если полицейский забыл сообщить пароль? В суматохе упустил из виду эту немаловажную деталь. Возможно такое? Вполне… Так что вступать в пререкания с агрессивно настроенным арабом нет смысла.

– Пекарню на рыночной площади в Сабат-Айнубе знаете? – спокойно произнес Кендрик. – Я там кое с кем разговаривал и…

– Пекарню? В Сабат-Айнубе? – прервал его араб. – Я знаю по крайней мере три пекарни.

– Пахлава, черт побери! – взорвался Кендрик. Раздражение нарастало, но он не сводил глаз с рукоятки пистолета. – Апельсиновая пахлава… – произнес он с расстановкой.

– Балава буртукал … – повторил охранник по-арабски. – Да-да, есть такая пекарня. – Араб поправил джелабу, полы соединились. – Значит, вас сюда прислал пекарь… – произнес он в раздумье.

– Представьте себе! – сказал Кендрик, теряя терпение. – Теперь-то вы разрешите мне войти?

– Сэр, нелишне бы уточнить, к кому именно вы пришли.

– Как это к кому? К тому, кто здесь живет. Работает, наконец…

– Разве у того, кто здесь живет и работает… – араб выдержал секундную паузу, – нет имени?

– А вы что, уполномочены выяснять это у каждого, кто приходит сюда?

– Представьте себе! – кивнул охранник, ухмыляясь. – Насколько мне известно, пекарь с Сабат-Айнуба…

– О господи! – не удержался Кендрик. – Эль-Баз… эль-Базом зовут твоего хавагу.[24] Ну-ка, позволь пройти!

– Сэр, – охранник растянул губы в улыбке, – позвольте мне сообщить ему о вашем визите. Эль-Баз примет вас, если решит, что гость не в тягость. Необходимость…

Неожиданно за углом раздался приглушенный хлопок, и сразу мужской голос разразился неистовой бранью, затем этот галдеж перекрыл женский голос. Женщина потребовала оставить ее в покое, а потом она повторила это требование на английском языке:

– Прочь, подонки! Уложу всех на месте.

Кендрик с охранником кинулись было к ней на помощь, но раздался выстрел. Еще один… Второй, третий… Пули рикошетили о булыжник мостовой, высекая искры.

Араб-охранник бросился ничком на каменные плиты у входа в дом эль-База, Кендрик прижался к стене. «Кретин, безмозглый балда!» – обрушился он на себя. Должен, должен был это предвидеть…

Мимо пробежали двое в джелабах и женщина в чадре, следом, прижимая к груди окровавленную руку, промчался тип в хаки.

Эван постоял, прислушиваясь, затем, неслышно ступая, дошел до угла, осторожно выглянул. То, что он увидел, привело его в замешательство.

Посередине мостовой скудно освещенного проулка стояла молодая женщина в элегантном черном костюме, с непокрытой головой и в полной боевой готовности – в левой руке у нее был кинжал, в правой – пистолет.