Миссия «Двойник» - стр. 9
– Я рад, что вы это понимаете. Вы умный человек, и с вами приятно иметь дело… – Гольтерс цепко следил за реакцией собеседника на предлагаемые вопросы. – Теперь, когда вы на личном опыте убедились в мощи германской армии, считаете ли вы, что ваша Красная армия еще способна оказывать какое-либо сопротивление, которое могло бы повлиять на исход войны?
– Я не знаю реальной обстановки сегодняшнего дня, но думаю, что все еще может наладиться и вам вряд ли удастся одержать легкую победу…
– Наладится?! – майор даже позволил себе улыбнуться наивности этого русского лейтенанта и тут же добавил в голосе металла и легкого торжества: – Доблестные войска нашего фюрера не сегодня завтра войдут в Москву! Вы взрослый человек и прекрасно знаете, что случилось с Европой – с Францией, Чехословакией, Югославией и прочими карликами вроде Бельгии и Дании! То же самое неизбежно будет и с Россией, этим колоссом на глиняных ногах! Да, не скрою – мы сегодня заинтересованы в вашем сотрудничестве. Умело используя ваше имя, мы можем избежать многих бессмысленных жертв с обеих сторон. Поражение вашей армии, а вместе с ней и страны – вопрос даже не месяцев, а недель! Так что очень советую вам подумать! Очень советую, поскольку уже через какие-то считанные дни вы не будете представлять для нас никакого интереса… Итак, господин Джугашвили?
– Я принимал присягу, господин майор, – думаю, вы знаете, что это такое…
– Вы принимали присягу стране, которой уже почти нет!!! Вы хорошо подумали, лейтенант?
– Да, майор. Я не стану с вами сотрудничать. Можете расстреливать…
– О, не-ет! Легкой смерти солдата вы не дождетесь, господин Джугашвили. Я сделаю гораздо хуже – вы будете жить! Но мы вам устроим такую жизнь, что вы каждую минуту, каждую секунду будете корчиться от боли и ужаса и молить о смерти… – Гольтерс нажал кнопку где-то сбоку стола, и в кабинет вошли два молчаливых конвоира и замерли навытяжку.
– В подвал его…
С первого же взгляда становилось ясно, что в этой каменной клетушке с цементным полом и сводчатым потолком вряд ли проводят веселые пирушки… Тусклая лампочка под потолком едва освещала середину комнаты, но и ее света было достаточно, чтобы разглядеть грязное, напоминающее стоматологическое, кресло в углу, столик с какими-то «инструментами» – предназначенными явно не для лечения, пятна подсохшей крови на полу и коренастого ефрейтора в форме с засученными рукавами и в фартуке наподобие мясницкого. Ефрейтор, напоминавший раскормленную крысу, выжидательно глянул на майора, затем на пленника, и Яков был готов поклясться, что увидел в белесых глазках блеск азарта голодной крысы или хорька, мечтающих вонзиться в горло тщедушному цыпленку… Очень легко кричать о стойкости и несгибаемости большевика и настоящего солдата с красивой трибуны, но те же самые слова в таком вот подвале выглядят просто издевательством и плохой шуткой. Их бы, болтунов велеречивых, выдернуть из теплых уютных кабинетов, из-под надежной охраны бравых ребят в васильковых фуражках, да сюда на часок-другой…
– Вижу, вас впечатляет наш Густав и этот милый профилакторий, – голос Гольтерса стал почти ласковым. – А Густав прост как лесоруб и грубоват бывает, что уж скрывать… Вы подумайте еще минутку… Поспешные решения не всегда верны… Итак?