Миры и Судьбы - 3 - стр. 26

Сразу создалось впечатление, что кто-то либо хочет отработать полученные деньги, либо прикрыть собственную ошибку.

Александра еще раз посмотрела на мирно спящую девушку и, дав себе слово во всем разобраться, принялась за уборку.

***

Имя Мегеры было на слуху и у пациентов, и у врачей, и у родственников больных.

Если тебе было нужно, чтобы ненавистного родственничка-психа упрятали так, что и концов не сыщешь - ищи выходы на Мегеру.

Она, если и не убьет физически, то "заколет" пациента так, что через год-полтора тот превратится в безмолвный, ничего не соображающий овощ, тупо мычащий и пускающий слюни. И никогда, НИКОГДА! не покинет палату, забранную мелкой кованой решеткой. Судьба и дальнейшая жизнь этого несчастного никому не интересна. Здесь ему предстоит домучить свою короткую жизнь.

Разговаривать с Мегерой, пытаясь обвинить ее в чем-то, было бесполезно. А вот посетовать на сложную судьбу врача, тем более врача-психиатра, посокрушаться о возможности врачебной ошибки, от которой никто не застрахован, тихо подвести к тому, что неплохо бы ошибочку и исправить, пока никто не заметил, польстить тем, что и самые великие врачи имеют "своё кладбище", "порадоваться" тому, что "слава Богу, мы не хирурги" ... в общем, способов управлять человеком Александра знала множество, опыт работы врачом в этой же клинике, еще не забылся.

Мегера согласно кивала головой, иногда оспаривала «свою точку зрения», но в итоге согласилась снизить вдвое дозировку, но напрочь отказалась переводить пациентку в другую палату.

" Не все сразу"- думала Александра: "Маленькая победа - тоже победа".

Уже поздним вечером, когда все пациенты давно спали, Александра, завершая ежевечерний обход палат, направилась в сторону "женской-буйной".

***

Все врачи, медсестры и санитары знали историю этой женщины, отработавшей в клинике почти тридцать лет, и если вначале шептались насмешливо за спиной: " Ты смотри, скатилась до санитарки, а туда же. Врачиху из себя корчит, с обходами прется, хотя никто ей за это не платит", - то вскоре, заметив, что после таких вечерних обходов, ночи у больных проходят значительно спокойнее, уже сами просили:

- Степановна, загляни в восьмую. Что-то мужики сегодня распсиховались.

И Александра шла, садилась на край кровати к самому беспокойному больному, брала его за руку и о чем-то тихо разговаривала. И совсем скоро, еще недавно перевозбужденный, пациент успокаивался и засыпал. Вместе с ним засыпала вся палата.

Последнее время свои обходы Александра заканчивала женской палатой для буйных, той, в которой лежала Регина.

Девушка по-прежнему не шла на контакт.

Вдвое уменьшенная доза препаратов привела только к тому, что взгляд Регины стал более осмысленным, но она все так же продолжала плакать, все так же молчала, замкнувшись в себе.

Если бы им удалось поговорить, если бы Александра узнала, как и почему девушка попала в клинику, если бы удалось подтвердить предположение о ложном диагнозе, Александра поборолась бы за эту пациентку.

Но все было тщетно.

Всякие попытки вытянуть из девушки хоть какую-то информацию заканчивались тем, что из огромных, запавших, зеленых глаз начинали катиться крупные, как горох, слёзы, без звуков, без всхлипов, просто текли и капали.

И тогда Александра прекращала вопросы, а просто гладила девушку по голове и нашептывала что-то: то ли стишки, то ли сказки.