Мировая история - стр. 224
Структура, которая под ударами варваров уступила путь новым веяниям времени, в последние 10 лет своего существования постоянно напоминала о себе самым зловещим образом. Она вроде бы все время куда-то исчезала; поэтому практически невозможно назвать точную дату ее конца. Вряд ли 476 год запомнился живущим в то время чем-то знаменательным. Появление царств варваров можно назвать всего лишь логическим развитием зависимости римлян от отрядов варваров, составлявших их полевое войско, и заселения федератами приграничных районов. Самим варварам ничего сверх того, что им удавалось элементарно награбить, не требовалось. Совершенно определенно они не собирались заменять императорскую власть какими-то своими собственными порядками. Некий гот, как утверждают, высказался вот так: «Я надеюсь остаться в глазах потомков тем, кто восстановил Рим, ведь не могу же я вдруг оказаться узурпатором!» Гораздо большую и основательную опасность представляли угрозы, а не бахвальство варвара.
В социально-экономическом плане та же легенда III столетия повторилась в столетии V. Города приходили в упадок, а их население сокращалось. Государственная служба все больше скатывалась к дезорганизации, поскольку чиновникам приходилось как-то защититься от роста цен на товары, требуя денег за выполнение своих обязанностей. Хотя поступления в казну сократились из-за утраты ряда провинций, щедрые расходы двора удавалось сохранять за счет продажи государственных должностей за деньги. Зато от самостоятельности ничего не осталось. Власть римских императоров всегда опиралась на мощь их армии, но последние правители Западной империи дошли до такой стадии, что на равных вели переговоры с военачальниками варваров, которых им приходилось обхаживать, а потом и вовсе превратились в их марионеток, запертых в последней столице империи Равенне. Современники оказались правы в том смысле, что увидели в разграблении Рима в 410 году окончание эпохи, так как в этом событии обнажилась истина того, что в Римской империи не осталось места для духа романитас.
К тому времени появилось множество новых свидетельств того, что происходило в империи. Последний император династии Константина попытался в период своего краткосрочного правления (361–363 гг.) восстановить языческие культы; тем самым он заслужил себе историческую известность (а в глазах христиан позор) и звучное звание «Отступник», хотя больших заслуг за ним не числится. Он полагал, что восстановление старинных жертвоприношений должно обеспечить былое благополучие, но ему выпало слишком мало времени, чтобы проверить правильность такого своего суждения. Самым поразительным теперь могло выглядеть бесспорное предположение о неразрывном переплетении религии и общественной жизни, на котором базировалась его политика и которым определялось генеральное соглашение; корни происхождения такого предположения уходили в римскую, а не христианскую почву. Юлиан не смел ставить под сомнение труды Константина, а Феодосий как последний правитель единой империи в 380 году наконец-то запретил публичное богослужение древним идолам.
Что это означало на деле, сказать трудно. В Египте все указывало на окончание процесса преодоления его древней цивилизации, которая просуществовала на протяжении восьми столетий или около того. Победу греческих идей, сначала одержанную философами Александрии, повторило христианское духовенство. Жрецов древних культов теперь следовало высмеивать как язычников. Римское язычество находило искренних последователей еще в V веке, и только в конце этого столетия наставников-язычников изгнали из университетов Афин и Константинополя. Наступил момент некоего великого поворота; пришло время закрытого христианского общества Средневековья.