Мир за дверью - стр. 63
В этой темноте я и очнулся. Круговой осмотр ничего не дал. Где это я мог очутиться? Постепенно все стало проявляться. Сначала в темноте образовались еще более темные пятна (или это основная темнота посветлела, точнее, посерела), которые постепенно приняли очертания близкостоящих деревьев. Прямо за моей головой продолжал стоять на своем бессменном, забронированном на века месте Дуболес (рассуждая разумно, прямо за моей головой он был только до того момента, пока я не повернулся к нему лицом, а иначе я бы его никогда не увидел, ну разве что в зеркале). Хотя бронируй место, не бронируй, а если поединок состоится и я проиграю, то все места окажутся… В общем, неизвестно, где окажутся.
В скором времени проявились и звезды, свет которых теперь казался удивительно ярким. Не стоило просыпаться в такую рань, но окончание сна говорило об обратном. Этот сон не вписывался ни в какую колею, надо будет спросить о нем Ратибора, может, он чего поймет. Кстати говоря, этот сон оказался одним из немногих за всю мою сознательную жизнь, который отсмотрелся (или отснился) от начала и до конца, во всяком случае, так ощущалось на момент моего просыпания. Но сейчас я уже не был в этом уверен. Что есть начало и что есть конец – такой вопрос мог возникнуть уже давно, но именно сейчас появилось время его обдумать. Концовка сна обозначала смерть, что было весьма логично – большие кровопотери, множественные вероятные переломы и все в том же духе, – а вот что это за начало такое? Рассуждая логически, младенец, который постепенно вырастает, начинает себя ощущать самим собой далеко не сразу, а лишь через продолжительный промежуток времени, скажем, года через три-четыре. То же самое могло быть и со мной. Раньше я был волком, но не осознавал этого, а когда осознал, тогда и начался для меня осознаваемый сон.
Идея получалась весьма запутанной, но так как путаться предстояло мне одному, то я решил больше ничего не усложнять, а просто снова заснуть (проще этого решения на данный момент был только удар по голове тупым предметом, полностью вырубающим сознание, получился бы своеобразный удар по кнопке, как у робота, только выключала бы она человека).
Больше снов не было, а если они и были, то без моего участия, во всяком случае, без моего активного участия.
Солнечные лучи жизнерадостно светили в глаза, намекая на то, что некоторые уже проснулись, но так хотелось еще поваляться на этой твердой деревянной постельке (и это не сарказм, после таких трудных дней можно спать и на кровати, посыпанной битым стеклом). Краем уха я услышал, что проснулся Ратибор (точнее, услышал как он начал шевелиться, иначе как можно услышать проснувшегося человека, если он и не думает шевелиться или издавать какие-либо звуки?). Вскоре его шаги, скорее всего, с участием его самого, протопали к ручейку, а потом вернулись обратно. После чего послышался скрежет открываемых консервных банок (которые вчера были лишь слегка приоткрыты, чтобы не будить сонную птицу с утра пораньше) и довольное чавканье. Полежав еще немного и поглотав неожиданно подтекающие слюнки, я, даже не поворачивая головы, спросил:
– А чавкать обязательно полагается или это новая веселая традиция?
– Нет, это вместо будильника, – весело ответил Ратибор. – Вставай, пока все не остыло.