Минуты между нами - стр. 34
— Нормально, — сипит тот, нервно сдувая со лба белобрысую чёлку.
— А я смотрю, у вас всё серьёзно? — произношу нарочито громко и веду подбородком в сторону Ильиной. — А говорил, спор, спор!
Эта «мышь» снова сменила нормальную одежду на бесформенную чёрную толстовку и, как последняя идиотка, продолжает ласкать сумасшедшим от любви взглядом профиль Горыча. Когда до этой дремучей дуры дойдет, что ее использовали?! Впрочем, плевать я на неё хотел!
— А… ну... ты… — разводит руками Егор, а сам отходит от местной чувырлы в сторону. Спор спором, но запятнать свою репутацию общением с Ильиной можно на раз. Хрен потом отмоешься! И Егорка это понимает, как никто другой, тем более, если помышляет занять моё место.
— Да ладно тебе, Лихачёв! — притворно ржу, не без удовольствия отмечая, сколько пар глаз сейчас следят за нами. — Только слепой ещё не заметил, как ты смотришь на нашу «мышку». Странный выбор, конечно. — Сморщив нос, окидываю взглядом Ильину под нервное хихиканье Ульяны. — Но, походу, первая любовь не ржавеет, верно, Горыч?
Идиотский смех Громовой мгновенно смолкает. Егор заметно напрягается, а бледные щёки Ильиной расцветают алым. Постыдная тайна вот-вот станет достоянием класса и, уверен, больно ужалит расчётливое сердце Ули. Она же привыкла любить победителей, так пусть попытается разглядеть такового в лице Егора, когда я озвучу правду.
— Крот, ты чего? — предостерегающе пыхтит Егор, играя желваками.
Ну вот, теперь вижу: придурку не на шутку страшно. Выглядеть в глазах одноклассников жалким Ромео, которому однажды от ворот поворот дала не просто девчонка, а наша клуша Ильина — позор в кубе. Егор понимает, озвучь я грёбаную правду, и ему никогда больше не взлететь. Наша Лера — это мёртвый якорь, который кого хочешь потянет за собою на дно.
— А что, есть что скрывать, Горыч? — снова ржу, пока подонок хватает ртом воздух.
— Я понятия не имею, чего Ильина трётся со мной рядом, — бухтит Егор, раз за разом смахивая непослушную чёлку. Оглядывается по сторонам, ища поддержку в глазах пацанов, но, видимо, так и не понял: танцевать на костях аутсайдеров — предел их мечтаний!
— Вали отсюда, Лера! — кипятится Лихачёв, не желая больше иметь ничего общего с Ильиной.
Это раньше она была нормальной, класса так до девятого. Я успел застать время, когда Лера носила юбки и даже пыталась флиртовать с парнями, умела смеяться и не боялась постоять за себя. У неё даже подруги были. Если мне не изменяет память, она общалась с Голубевой и вполне могла занять место Громовой. В отличие от последней Ильина всегда неплохо соображала и, кажется, подавала надежды в спорте. А ещё ей верили все на слово, а она этим пользовалась и часто распускала сплетни, за что и поплатилась!
Впрочем, Егор совершенно точно не собирается ворошить прошлое. Знаю, как он стыдится своих детских чувств к нашей крысе, а потому не сильно удивляюсь, когда придурок изворотливо врёт:
— Я просто проспорил Даниле, что уговорю Ильину поехать с нами, — оправдывается перед зеваками Лихачёв. — А она уши свои развесила, дура!
— Мне проспорил? — вглядываюсь в лживые глаза Лихачёва. Господи, как искусно он врёт! Сколько раз Егор точно так же смотрел мне в глаза, прикидывался другом, а сам втыкал нож мне в спину.
— Ненавижу! — жалобно пищит Ильина, шарахаясь от нашей компании, как от заразных больных.