Минуты между нами - стр. 24
Не успеваю и глазом моргнуть, а точнее, пройти по узкому коридору последние метров тридцать до нужного кабинета, как за спиной раздается знакомый бас Кротова.
— Не могу я в эти выходные!
— Отказы не принимаются! — следом голосит Лихачев. — Зря я, что ли, Михайловского уламывал найти нам этот квест?
Невольно замедляю шаг и силюсь совладать с дыханием, которое сбивается всякий раз, стоит Егору появиться на горизонте.
— Выходит, зря, — бурчит вечно всем недовольный Данила. — Да и вообще, все эти арбузники достали. Детский сад, ей-богу!
— Ну не скажи, Крот! Место зачетное! «Старый химик», слышал?
— Нет.
— Блин, я все время забываю, что ты не местный! Там раньше санаторий стоял для сотрудников химзавода. Ну как санаторий? Скорее, турбаза. Дикая природа, реки неземной красоты — романтика, одним словом. А потом лавочку прикрыли. Обнесли колючей проволокой и перевели в разряд закрытых объектов. Улавливаешь, чем пахнет?
— Нет.
— Ходили слухи, что там секретную лабораторию организовали. Опыты там всякие проводили… Жуть, в общем.
— А нам там что делать?
— Крот, это когда было-то! Сейчас там обычная заброшка. Несколько лет назад санаторий этот выкупил у области один бизнесмен — хотел обратно турбазу замутить, да силенок не хватило. Он пару домиков отреставрировал и закинул. Вот сейчас там квесты и проводят.
— Не убедил. Горыч, я серьезно не могу в выходные.
— Погоди ты отказываться. Там место реально крутое!
— Ладно, давай потом обсудим! Пришли уже.
И точно, подслушивая чужой разговор, я и не заметила, как уперлась носом в деревянную дверь кабинета физики. Недолго думая, хватаюсь за ручку и дергаю её на себя, да только тщетно: дверь заперта. Тяну снова и снова, понимая, что парни подходят все ближе, а встречи с ними лицом к лицу я боюсь как огня.
— А точно у нас физика первым?
Затылком ощущая горячее дыхание Кротова и вся съежилась.
— Да, вроде, а что? — лениво отвечает Лихачев.
— А это тогда кто? — пренебрежительно бросает Кротов, будто я без очереди пытаюсь протиснуться в кабинет врача, чтобы «только спросить».
Неистово цепляюсь за ручку двери, предчувствуя начало конца. Как знаю, что Кротов меня не пожалеет — поднимет на смех в моем дурацком сарафане.
— Не знаю, — отшучивается Егор, немного разряжая обстановку. — Наверное, небеса услышали мои молитвы и послали моему разбитому сердцу длинноногое утешение. Девушка, а, девушка, я угадал?
Мимолетное касание даже через несколько слоев ткани обжигает кожу плеча, тогда как слова Егора забираются в самый сокровенный уголок сердца и напрочь лишают воли. Я как мотылек, летящий на свет яркого пламени, вмиг перестаю бояться опалить свои крылышки и больше никогда не взлететь, и оборачиваюсь.
— Упс, — первым реагирует Лихачев и, выгнув брови, несколько раз пытается сдуть челку с глаз. — Ильина?
Он с нескрываемым любопытством елозит по мне взглядом и, пожалуй, впервые не находит слов. Впрочем, за него на «отлично» срабатывает Кротов.
— Черт! — вопит тот и отскакивает от меня в сторону метра на два, а потом, согнувшись в три погибели, начинает бесстыже ржать на всю школу. — Вот так и оживают кошмары наяву. У вас, у мышей, что, сезонное обострение?
Его издевательский тон вкупе с омерзительным гоготом откровенно втаптывают меня в грязь, унижают, острым лезвием рассекают и без того натянутые до предела нервы. Но разве Дане есть до этого дело? Он продолжает неистово ржать, привлекая к моей растерянной и до ужаса сжатой тушке всеобщее внимание зевак, которые как по команде окружают меня и, глядя на своего вожака, делают, как он: тычут пальцами, отпускают грубые шутки, рассматривают меня, как диковинную зверушку в клетке. А я стою перед ними, беспомощная, ощущаю себя голой и грязной и ни слова не могу сказать в свою защиту. Отшатываюсь к запертой двери, крепко обхватываю себя за плечи и тихо дрожу всем телом, отсчитывая секунды своего падения. Ненавижу себя за глупость, Джокера — за этот дурацкий спор, но больше всех — Кротова! Проклинаю день, когда этот парень только пришел в наш класс, и те две минуты, которые перевернули в моей жизни все. Затравленным взглядом смотрю исподлобья на смазливую рожу Данилы и клянусь отомстить. Не знаю, как, не знаю, когда, но в одном уверена точно: я больше его не пожалею! Ни за что!