Минус два. Просветление. Том 4. Роман - стр. 16
– Не за каждой рукой, вооружённой пером, стоят высшие силы… – засомневался Андрей.
– Верно. Например, для того, чтобы писать стихи недостаточно овладеть навыками стихосложения. Нужно почувствовать себя Поэтом – проводником стихий! А рифмовать слова может каждый. Ты умеешь? Нет? Могу научить!
– Звучит заманчиво, но я сомневаюсь, что из меня получится хороший поэт…
– Сомнения – признак поэтического дара! – весело рассмеялся Поэт. – Но если тебя не прельщает начертание букв на чистом листе, могу научить рисовать на нём изображения.
– Ты считаешь, что мне и это доступно?
– Каждому человеку доступно освоение творческих профессий во всём их многообразии. А здесь, на Свете Белом, тебе дана возможность брать уроки у лучших мастеров своего дела сколь угодно долго, не теряя земного времени. Парадокс? Пользуйся им, но помни, что научившись виртуозно играть на фортепьяно, ты не станешь Пианистом до тех пор, пока не почувствуешь себя им! А почувствовав себя творцом, обретя дар, тебе станет совестно зарывать его в землю. Учись многому, но выбирай для себя занятия, без которых твоя жизнь опустеет…
Впервые в жизни Андрей учился с безудержным желанием, вдохновением, с радостью, о которой так часто любил говорить Поэт. Уроки плавно перетекали в философские беседы о мироздании и живых существах, без которых любой, самый прекрасный мир пуст. Беседы переходили в легкомысленные разговоры с многочисленными шутками, вином, знакомством с друзьями Поэта. А знакомства эти становились поводом для того, чтобы вернуться к урокам…
Однажды Андрей взял в руки карандаш и начал наполнять чистый лист бумаги своим вдохновением. Он просто не мог не делать этого. Андрей рисовал и рисовал, почти без пауз, долго, очень долго. А когда остановился, увидел перед собой три замечательных портрета Эммы. Он не слишком удивился тому, что у него получилось, потому что поверил словам Поэта. Но Андрея поразило, КАК это получилось. Он задумался и довольно быстро создал ещё один рисунок – портрет Вероники… «Как трагически грустна твоя юная подруга! – воскликнул Поэт, с одобрением рассматривая работы Андрея, и добавил: – А жена – удивительна и прекрасна! И они обе ждут тебя…»
Третий Учитель – Государственный Деятель воспринял Ученика настороженно, пока не разобрался, откуда тот прибыл и почему оказался на Белом Свете. А разобравшись, заговорил с ним уважительно, без тени собственного превосходства. Он заявил, что не имеет морального права учить Андрея чему-либо, но с радостью поделится с ним собственным жизненным опытом.
– Ты спрашиваешь: как лучше, как правильнее? – говорил Наставник: – Но единых правил для всех человеческих общностей не существует. Ты же сам только что говорил о несовместимости равенства и свободы, сам цитировал мудрые мысли по этому поводу. Как там? «Общество всеобщего равенства – это общество бедных, слабых и глупых, основанное на насилии».3 С этим трудно не согласиться, ибо стремящаяся к свободе личность вырывается из тесного круга равных посредственностей.
– Но для того, чтобы поднять общество хотя бы на одну ступень выше, я мечтаю объединить людей, каждый из которых – личность! – восклицал Андрей.
– Ты думаешь, что у меня есть готовый рецепт? – улыбался Учитель. – Могу рассказать только, как поступал сам. Когда я видел в саду пробитую тропу, говорил садовнику: делай тут дорогу.