Минус два. Просветление. Том 4. Роман - стр. 18

– Встань, Андрей, сделай одолжение! – чистым и мягким баритоном произнёс Сын Ма, подавая ему руку. – Я ждал тебя. И вовсе ни к чему стоять здесь коленопреклонённым…

– Но Вы… – выдавил Андрей не своим голосом, целуя его руку, прежде чем опереться на неё.

– Никогда раньше ты не обращался ко мне на «Вы», – улыбнулся Сын Ма, заглядывая гостю в глаза.

– Разве мы разговаривали раньше?

– Конечно. Тебе случалось обращаться ко мне, и всегда на «ты», а я отвечал, – он указал на белый столик со стульями, ранее не замеченный Андреем. – Или ты хочешь, чтобы мы перешли на «Вы»?

– Нет-нет, но… Отвечал? – переспросил гость, присаживаясь напротив хозяина комнаты и всё ещё не отпуская его руку.

– Да, – просто ответил он. – Ты не всякий раз слышал ответ? Но это лишь проблемы со связью, изъяны внутреннего слуха. Однако я чувствую, что работа этого устройства у тебя налаживается. Тем более теперь, когда мы стали братьями…

– Как это – братьями?! – Андрей опешил до такой степени, что выронил ладонь Сына Ма из своей руки.

– По сути, все мы здесь – братья и сёстры. Но после вызволения мамы из Золотого Дворца и пролитой ради неё крови… считаю тебя своим единокровным братом. И ещё я – твой должник.

– Только не должник!

– Хорошо-хорошо, хотя мне-то виднее. Во всяком случае, для продолжения разговора следует успокоиться и подкрепиться. Чего тебе хотелось бы, брат мой?

– Хлеба и вина, – не задумываясь, ответил Андрей.

– Да, хлеб и вино, – понимающе посмотрел на него Сын Ма. – Но сначала братьям стоит обняться, чтобы не забыть однажды этот хлеб и это вино!

Неуклюже вскочившему с места, Андрею удалось-таки поймать падающий стул и сделать шаг к Сыну Ма, уже открывшему ему свои объятья. Вряд ли Андрей смог бы описать словами ощущения от этого единения со своим названным братом. Такого чудесного тепла и покоя, вернувшего ему силы и уверенность, он не испытывал ни разу в жизни. За стол Андрей вернулся спокойным и сосредоточенным, готовым внимать всеми органами чувств, делать выводы и даже спорить со своим братом, Сыном Ма, хотя осмыслить подобную затею казалось невозможным. Да, он и не пытался. Впрочем, и спорить ему не пришлось, хотя…

– Знаю, с каким интересом ты впитываешь новые знания, как ценишь предоставленные тебе возможности, – произнёс Сын Ма. – Но не мил тебе Белый Свет! Отчего ты тоскуешь, брат мой?

– Не «отчего», а по чему, точнее – по кому, – предельно спокойно заговорил Андрей, – Знаешь, брат, когда по приказу властителей государства вооружённые силы моей Родины вошли в чужую страну, только умалишённый мог рваться туда добровольно. Но таких безумцев оказались тысячи! Был порыв и у меня. По глупости? Нет, от обиды за тех, кого отправили на чужую войну в приказном порядке. Туда и мои друзья попали… Но сейчас-то близкие мне, любимые мною люди находятся в своей стране, на своей войне, а я здесь, на прекрасном Белом Свете без них!

– Всё так – у каждого своя жизнь, свой выбор, свои итоги. У каждого есть возможность подняться. Каждый может, в результате, обрести Белый Свет.

– Вот именно, брат! Я осознал и прочувствовал цену человеческой жизни, цену уважения, доверия, любви и дружбы между людьми. Отсюда, возможно, всё это кажется мелким, но из таких маленьких истин в самых тёмных уголках мира зарождается и произрастает большая Любовь и Вера.