Министерство мертвых. Последние стражи - стр. 16
– Да нет. Я – эгоистичная взбалмошная и не очень умная девица. Единственное мое достоинство, и то сомнительное, в том, что за тех, кого я считаю семьей, я готова и убить, и умереть, и уничтожить мир. Если бы ты так относился к сыновьям – стакан воды тебе подавали бы не предсмертные галлюцинации. А теперь извини.
Я налила новый стакан.
– Много дел. Надо еще успеть испортить жизнь твоему старшему сыну.
– Не уходи. Я не хочу оставаться один.
– Не могу. Я устала. Мне выстрелили в живот, а потом Харон грязными пальцами доставал пулю, в качестве антисептика использовав фразу «у нас инфекций не бывает».
Потом, задумавшись и помолчав пару секунд, я поправилась:
– Точнее, не хочу. Мне плевать, хочешь ли ты оставаться один. Меня ты не спрашивал. Ты один не потому что судьба обошлась с тобой жестоко. Ты один, потому что сделал все для этого.
Я направилась к выходу, чувствуя злость на себя. Почему я не прошла мимо, зачем вошла? Я не чувствую по отношению к отцу ничего, кроме обиды и ненависти, он и отцом-то мне никогда не был, но все равно кажется, словно тьма в его комнате пробирается мне под кожу, заражая отчаянием и одиночеством. Напоминая о месяцах внизу.
– Аида? – Отец нахмурился. – Ты что… ты реальна?
Следовало сказать «нет» и исчезнуть, но вряд ли Мортрум готов был меня отпустить.
– Как стакан в твоих руках.
– Это невозможно. Ты мертва. Она убила тебя. Дэваль выпустил Лилит, и она убила тебя.
– Возможно, один из твоих сыновей не так уж и ненавидел новую Повелительницу. А решил от тебя ее спасти.
Выйдя из комнаты, я остановилась поодаль, у стены, и закрыла глаза. Потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Я ненавидела две вещи: темноту и вот такие воспоминания о Мортруме. Конечно, были и хорошие. Лимоны в кадках, Ридж с его дурацкими шутками, коньки, скользящие по поверхности замерзшей реки. Ощущение силы, наполняющей тело. Дэваль.
Но света оказалось катастрофически мало для того, чтобы не поддаваться тьме.
В доме никого не было. Где бы ни находились сейчас его прежние обитатели, они давно не заглядывали в место, где выросли. Дэваль под стражей. Самаэль теперь сам решает, где жить и что делать. Дар… Вряд ли он хоть сколь-нибудь был привязан к этому месту. Интересно, до сих пор ли он рисует?
Ноги сами понесли меня дальше, мимо знакомых дверей. Свою бывшую комнату я миновала, едва скользнув по ней взглядом, а вот перед дверью Дэваля долго стояла, не решаясь войти. Затем выдохнула и распахнула дверь.
Внутри все выглядело так, словно хозяин однажды просто вышел, не подозревая, что не вернется. Так оно, наверное, и было. Слуга пришел за ним и отвел к отцу. Или к Самаэлю. А может, по славной традиции, старший из детей Лилит лично сопроводил брата в камеру.
На столе остались какие-то зарисовки и заметки. На постели – чье-то личное дело. Я бегло пролистала папку и скривилась: это было дело моего отца. Кажется, Дэваль пытался его найти. Наверняка понял, что запер меня в немагическом мире с чудовищем, и попытался исправить ошибку. Или мне хотелось в это верить.
Потом взгляд приковал шкаф. Идея возникла моментально. Распахнув дверцы, я покопалась в куче одинаковых рубашек и нашла то, что хотела: еще одну кожаную куртку. Конечно, у Дэваля была запасная. Его единственную-то я отжала еще в начале знакомства.