Миллион для гения - стр. 21
– А кому ты платишь, Петров? – спросил Леонидов. – Взял камеру и иди снимай.
– Как кому? – удивился тот. – Оператору заплати? Заплати! Монтажеру тоже. Осветителю заплати. Машину возьми напрокат. Композитору! Нашел классного композитора, раньше был звукооператором. Теперь пишет музыку – берет недорого. Сценаристу заплати? Заплати!
– Сценарист кем был раньше?
– Сценарист? – задумался он, – сварщиком! – и засмеялся.
– А оператор?
– Оператор – фотографом. А художник по свету – электриком! – уже хохотал он. Леонидов тоже хохотал.
– А грузчиком никто у тебя не был?
– Грузчиком? – засмеялся Петров, – грузчиком был я. Закончил театральный и двадцать лет был грузчиком, а теперь режиссером! – и снова захохотал.
Леонидов тоже смеялся, потом встал и торжественно взял слово:
– Мы живем в прекрасное время, в прекрасной стране, где электрик становится художником, а звукооператор композитором, фотограф оператором! А сварщик может стать сценаристом…
– А режиссер грузчиком! – перебил, хохоча Петров.
– А режиссер – бизнес-крысой! – добавил Леонидов. – Так выпьем за то, чтобы грузчик снова стал режиссером, а крыса писателем!
Якорь сам собой поднялся из воды, и последние капли упали на, раскаленную от солнца, палубу. Официант вместо салфетки сам завис в воздухе, развеваясь на ветру белым флагом в черных брюках, а на голове его лихо сидела фуражка моряка. Он уцепился одной рукой за рею, а другой аккуратно подливал в бокалы пиво, и пена летела во все стороны. Корабль гордо, уверенно отошел от причала, поплыв по волнам. И куда его занесет этот ветер, было непонятно. Что ждет его на пути – оставалось загадкой. Но этим двоим было все равно. Главное плыть!
Это было для Леонидова потрясением! Он смотрел, не отрываясь, на коробки с книгами и не мог прийти в себя.
– Распишитесь здесь… и здесь…
Он на ощупь водил рукой по листу бумаги, ставя подпись и продолжая смотреть на книги. Потом бережно взял одну. Легкая, невесомая, волшебная тетрадка, на ней было название его первой книги, на обратной стороне фотография и его имя. Раскрыл ее, и месяцы работы, безумного, безудержного труда восстали из памяти. Они были в каждой букве и строчке, на каждой странице. Вот его придуманные люди, они, переходя со страницы на страницу, взрослеют, меняются их жизни, судьбы. Вот финал, и человек, сняв надоевшую обувь, бредет по берегу, и песок запоминает каждый его шаг. Потом океан стирает их, и они растворяются. А человек все идет и идет…
Леонидов закрыл книгу, бережно положив ее в коробку. Точно такое же чувство у него было, когда появился на свет его сын. Он летел через весь город к родильному дому, потом долго стоял под окнами, наконец, в ее руках увидел его, и солено-горькая нежная радость заволокла глаза и комом стояла в горле. Он смотрел и не мог отвести глаз. И теперь так же стоял и смотрел.
– Вы заберете какое-то количество экземпляров? – спросил маленький издатель.
– Заберу? А разве можно?
– Ну, конечно же, можно! – ответил тот. Он был, словно тот врач из роддома, спокойный и уверенный, уставший от работы, равнодушный и вежливый. Каждый день через его руки проходят малыши. Десятки маленьких людей. Он уже не удивляется ничему. Интересно, если у него родится сын, что почувствует он? И почувствует ли?
– Можно, можно, – ответил тот, – берите, сколько хотите! Они ваши! Берите, хоть все!