Миллениум, Стиг и я - стр. 12

В мире научной фантастики киборги – наполовину люди, наполовину роботы – могут напрямую подключаться к компьютеру, вплоть до срастания с ним. Именно так Лисбет Саландер подключается к Интернету, и ее необыкновенные способности роднят ее с киборгом. Так что цикл «Миллениум» можно считать в какой-то мере научно-фантастическим романом.

В то время Стиг работал на почте, а я получала стипендию. Мы еле сводили концы с концами, тем более что Стиг, в отличие от меня, был изрядным транжирой. Всю жизнь, даже в периоды безденежья, он завтракал в кафе, хотя стоило это очень дорого, и не желал менять свои привычки, несмотря на все мои усилия. Я же росла в крестьянской семье, имевшей свое хозяйство, но наличных денег мы почти не видели. Родители Стига, наоборот, не имели ничего своего и жили на съемной квартире, но привыкли к более богатой обстановке, чем мы. Хорошо еще, что Вивианне, работавшая в магазине готового платья, время от времени подкидывала мне кое-какие вещи.

За несколько месяцев до нашего переезда в Стокгольм умер мой отец. Ему было всего сорок шесть лет, но он злоупотреблял алкоголем и увлекался невероятными лекарственными смесями.

Двумя годами раньше он наделал столько долгов, что почти все имущество семьи, кроме фермы, ушло с молотка. Еще удалось спасти маленький домик в ста километрах от Умео, в Эннесмарке, – тот самый, лес возле которого мы со Стигом и моим братом и сестрой иногда приводили в порядок. Когда составляли опись имущества, судебный исполнитель и на него положил глаз, но мой отец (а может быть, Вивианне, точно не помню) нашел выход из положения. Мы со Стигом тогда уже составляли прочную пару, и наши семьи действовали сообща. Мой отец подписал с родителями Стига договор на аренду, и с этой минуты дом и лес стало нельзя продавать. Эрланд и Вивианне были счастливы. Они проводили в домике все лето, с увлечением выращивая клубнику и картошку. После продажи имущества долги отца были погашены, и еще осталось немного денег. Когда же отец умер, обнаружилось, что он успел все потратить и снова залез в долги. Тогда уж пришлось продать и ферму с обстановкой, все равно мы с сестрой и братом стали студентами и заниматься хозяйством не могли. Пропало все: наши книги, детские игрушки, фотографии – двести лет семейной памяти. Потеря единственного сына стала для моей бабушки страшным ударом, но и в этот раз она повела себя с необычайным достоинством: покорившись судьбе, бабушка пятнадцать лет прожила в деревне в полном уединении и никогда ни на что не жаловалась.

Стиг тяжело переживал эти события. Он очень любил моего отца: ведь тот был единственным, с кем он мог поговорить о журналистике. Я же была просто раздавлена, и Стиг старался оберегать меня и всячески облегчать мою ношу. Могу сказать, что он буквально на руках пронес меня сквозь беды этого периода.

В 1979 году Стиг уволился с почты и поступил в TT, крупное пресс-агентство, аналогичное АФР во Франции. И там он проработал двадцать лет. Поначалу ему досталась должность редакционного секретаря, в обязанности которого входило принимать по телефону информацию и статьи всех корреспондентов и служб. Затем он был иллюстратором в отделе ТТ «Бильд»