Миледи Ладлоу - стр. 19

– Благодарю вас, мистер Грей. Я не знала, что вы здесь, но, кажется, я догадываюсь, зачем вы здесь. Наша нечаянная встреча напомнила мне о том, что я должна повиниться перед мистером Лейтемом. Мистер Лейтем, я говорила с вами довольно резко… совсем позабыв – пока не увидела мистера Грея, – что не далее как сегодня мы с ним решительно разошлись во мнениях по поводу дела Грегсона: я придерживалась точно такого же, как у вас, взгляда на всю эту историю, полагая, что для нашего графства будет лучше избавиться от Джоба Грегсона или любого другого вроде него, виновен он в краже или нет. Мы не вполне дружески расстались с мистером Греем, – прибавила она, слегка поклонившись священнику, – но потом я случайно оказалась возле дома Джоба Грегсона и увидела его жену… И тогда поняла, что мистер Грей прав, а я заблуждалась. Поэтому с непоследовательностью, свойственной, как известно, нашему полу, я приехала сюда выговаривать вам, – с улыбкой сказала миледи мистеру Лейтему, все еще насупленному, даже после ее улыбки, – за то, что вы упорствуете в своем мнении, которое я разделяла еще час назад. Мистер Грей, – завершила она с поклоном, – молодые леди премного благодарны вам за любезное предложение; примите также и мою благодарность. Мистер Лейтем, вы не откажете съездить со мной в Хэнли?

Мистер Грей низко поклонился и густо покраснел. Мистер Лейтем что-то пробормотал – слов мы не разобрали; по всей видимости, в них выразилось вялое сопротивление. Пропустив его ропот мимо ушей, леди Ладлоу невозмутимо ждала, когда он займет свое место. И едва мы сошли с проезжей дороги, я краем глаза заметила, как мистер Лейтем с видом побитой собаки полез в карету. Признаться, я ему не завидовала: миледи была настроена очень решительно. Но я и теперь думаю, что он справедливо считал цель их поездки противозаконной.

В нашей пешей прогулке до дому не было ничего, кроме скуки. Честно говоря, мы совсем не боялись ходить одни и нам было бы куда веселее без такого провожатого, как мистер Грей, который наедине с нами тотчас превратился в неловкого, беспрестанно краснеющего молодого человека. Возле каждого перелаза в изгороди он впадал в суетливое замешательство – то первый лез наверх, желая оттуда помочь нам взобраться, то вдруг вспоминал, что полагается пропустить дам вперед, и торопливо возвращался вниз. Он был напрочь лишен светской непринужденности, как заметила однажды миледи, но, когда дело касалось пасторского служения, в нем просыпалось необычайное достоинство.

Если мне не изменяет память, почти сразу после описанных выше событий я впервые почувствовала боль в бедре, а кончилось тем, что я на всю жизнь осталась калекой. После нашей прогулки в сопровождении мистера Грея я, кажется, еще только раз ходила пешком и тогда уже заподозрила (хотя никому ничего не сказала), что для меня не прошел даром смелый соскок с верхней ступеньки перелаза, который я по неосторожности совершила во время путешествия от усадьбы мистера Лейтема до Хэнбери-Корта.

С тех пор много воды утекло, и на все воля Божья… Я не стану утомлять вас рассказом о том, какие мысли и чувства овладели мной, когда я поняла, что за жизнь ожидает меня… о том, как часто я поддавалась отчаянию и хотела скорей умереть. Вы сами можете представить, каково это для здоровой, подвижной, деятельной семнадцатилетней девушки, жаждавшей преуспеть в жизни, чтобы, используя свое новое положение, помогать своим братьям и сестрам, – каково в одночасье превратиться в беспомощного инвалида без всякой надежды на исцеление и чувствовать себя лишь обузой. Скажу только одно: даже это великое, беспросветное горе подчас оборачивалось благословением, и главным подарком судьбы была доброта леди Ладлоу, взявшей меня на свое особое попечение. Теперь, на склоне лет, когда я целыми днями лежу совсем одна, прикованная к постели, мысли о ней согревают мне душу!