Мгновение ока - стр. 31

– Пятого декабря, – ответил Банкер.

– Допустим, я хочу открыть портал в пятое декабря прошлого года, – сказал Дорон. – Это легко. По описанию такой временно́й точки не составляет труда вычислить количество дней, которое прошло с тех пор. Но что произойдет, если я попытаюсь попасть в десятое октября тысяча пятьсот восемьдесят второго года?

После нескольких секунд озадаченного молчания Авигаль улыбнулась:

– Зависит оттого, куда именно.

Дорон улыбнулся ей в ответ, впервые с тех пор, как они познакомились.

– В Рим, например.

– Тогда у вас ничего не получится, – заявила Авигаль.

Банкер перевел непонимающий взгляд с Дорона на нее:

– Почему? Что тогда произошло?

– Не существовало такой даты, – пояснила Авигаль.

– В каком смысле?

– До пятого октября в ходу был юлианский календарь, – просветила Авигаль, – по которому продолжительность года составляла триста шестьдесят пять дней шесть часов. Использование его привело к тому, что каждые четыре года набегало примерно три лишние четверти часа относительно периода обращения Земли вокруг Солнца. С течением времени накапливалась разница между календарем и скоростью обращения Земли, это вызывало расхождения между реальным и календарным циклами смены времен года и создавало неудобства при исчислении даты религиозных праздников. Поэтому в тысяча пятьсот восемьдесят втором году при папе Григории Тринадцатом в календарь были внесены изменения, чтобы сделать его более точным, и мы перешли с юлианского календаря на григорианский.

– И что?

– Но к тому моменту уже накопилась разница в десять дней между датой, которая должна была наступить, и фактической датой. Поэтому пятого октября тысяча пятьсот восемьдесят второго года все католические страны Европы перескочили на десять дней вперед. После четверга четвертого октября наступила пятница пятнадцатое октября.

– А что произошло в некатолических странах?

– Значительная часть их долго не переходила на новый календарь. Британия, например, перешла на григорианский календарь только в тысяча семьсот пятьдесят втором году и вынуждена была перескочить уже на одиннадцать дней.

– Ты хочешь сказать, что на протяжении сотен лет в разных частях Европы один и тот же день приходился на разные даты?

– Именно, – подтвердила Авигаль, – так что иногда пересечение границы между странами становилось путешествием во времени…

– Да, вот так мы, люди, относимся к датам, – сказал Дорон. – Мы считаем их чем-то неизменным, но заблуждаемся. И это мы еще не брали в расчет календарь, который был принят до юлианского, а также календари, которых придерживались за пределами Европы. Я уже не говорю о временах, предшествовавших началу летоисчисления, о проблеме определения точного часа до изобретения часовых поясов и тысяче других вещей.

– Так что же сделал Бренд? – озадачено спросил Банкер.

– В идеале создание универсальной машины, которой мог бы пользоваться каждый, требовало учета и отслеживания всех упомянутых изменений на протяжении истории, а также синхронизации всех календарей и различных методов датировки. Но Бренд создавал машину для себя, поэтому он производил расчеты по календарю, который привычен нам.

– И что это значит?

– В итоге после всех расчетов все сводится к вычислению разницы. Когда я открыл вам портал в доисторический период, то для удобства указал пятое мая, но это не имеет смысла, если речь идет о сотне миллионов лет назад. Фактически это превратилось во что-то вроде пятидесяти трех триллионов минут назад, и все.