Между яблонь - стр. 19

Маруська и Антонина Ивановна вели какие-то великосветские разговоры; периодически Антонина давала Маше комментарии насчёт пользования той или иной вилкой. Аня, начав поедать пирог руками, почувствовала себя весьма неловко, но Маша принимала всё как должное и кивала, прислушиваясь к советам. Правда, в сочетании с её растянутым старым свитером выглядел этот странный урок этикета весьма сюрреалистично.

Когда пирог был съеден до последней крошки, Антонина рассказала о Бостонском чаепитии, затем – забавную историю о чаепитии в Версале, а затем встала из-за стола и объявила:

– Спасибо, девочки, что составили компанию. Давно в таком хорошем кругу не пила чая.

– Давайте бельё повешу, – тут же вскочила Маша, кивая на эмалированный таз в углу, от которого шёл запах свежести и немного несло хлоркой и хозяйственным мылом.

– А я тогда посуду вымою, – чтоб не остаться барышней-белоручкой, предложила Аня.

– Спасибо, девочки, – глухо повторила Антонина. Неожиданно и громко всхлипнула. Быстро скрылась за шторками своей кровати-алькова.

– Антони…

– Не надо, – прошептала Маша, хватая Анину руку. – У неё бывает… Не трогайте её пока. Она сейчас фотографии пересмотрит и успокоится.

– Какие фотографии? – обескураженно прошептала Аня.

– Вани и Ивана.

– Мужа?..

– Это у неё муж и сын. Муж ещё в войну погиб, а сын вроде бы на машине перевернулся, но я точно не знаю…

– А что делать-то?

– Просто подождать, Анна Алексеевна.

В полумраке просторной комнаты, уставленной старинными вещами, тазиками, канделябрами и барахлом, школьно-казённое «Анна Алексеевна» прозвучало так чужеродно, что Аня поёжилась.

– С ней бывает, – повторила Маруська и тихонько вздохнула, рассеянно глядя на задёрнутые занавески; видимо, задумалась о чём-то своём. Потом резко встряхнулась и кинулась к тазику в углу.

– Я пойду повешу в саду. Дождь вроде кончился.

«В саду», – мысленно повторила Аня. Какой же там сад… Три скрюченные яблони. И почему Антонина повесила замок на дверь к флигелю? И снова не флигель – одно название… Стены как решето, потолка наполовину нет. Лучше бы, чем этот коридор, полку у колодца какую соорудили. Блин, забыла влажные салфетки на полке в кабинете! Вечером опять с грязными руками засыпать… Хотя можно в кухне вымыть, там приличная раковина, почти как в городе. Как там в городе-то? Как дела у мамы?..

Подкатило к горлу, и Аня чуть не расплакалась. Еле дождалась, пока Маша, громыхая тазом, выйдет вон, бросилась на свой диван, обняла подушку и уткнулась в жёсткую плотную материю. От неё пахло перьями, пухом и чем-то влажным, а ещё сладким, как будто луковой шелухой. «Хороши, на пару с бабкой воем», – сквозь слёзы подумала Аня и зашарила по карманам в поисках телефона. Набрала маму, пока шли гудки, проглотила рыдания.

– Алло? Анечка? Здравствуй, Анютка! Хорошо, что позвонила! Как ты там? Готовишь что-нибудь, успеваешь? Как в школе? Как голова твоя? Не болит?.. Только что Кирилл звонил. Довольный, как слон. Сказал, всё хорошо, завтра первый зачёт уже…

Аня вытирала глаза краешком подушки, улыбалась, успокаивалась. Если у Кирилла всё хорошо – значит, всё не зря… Значит, всё правильно…

– Ты-то как, Анюта? – ласково повторила мама, как будто вдруг оказавшись совсем рядом. – Как ученики? С домом устроилось? Совсем редко звонишь, а я боюсь – вдруг не вовремя со своими звонками…