Между Вороном и Ястребом. Том 2 - стр. 53
Он поспешил по дорожке, сам удивляясь, куда исчезли усталость после пира, сонливость и раздражение.
…Сад боярина был совершенно не похож ни на сад особняка Бастельеро, ни на другие дорвенантские сады. Здесь росло куда больше деревьев, чем цветов, а дорожки для прогулок там, где на них не хватило песка, поросли короткой мягкой травой. Пожалуй, у себя дома Грегор счел бы это непростительным безобразием, но не указывать же хозяевам, как им обустраивать сад? К тому же прямо сейчас, рядом с милой леди Любавой, Грегору нравилось все. И посаженные без всякого плана и порядка деревья, и никогда не знавшие ножниц кусты, и неровные дорожки… И даже трава казалась пышным восточным ковром. Или вовсе озером, по которому дочь Войцеховича плыла, как лебедь, так что складки ее платья почти не шевелились.
Не то что леди Ставор, твердости походки которой могли бы позавидовать иные армейские магессы. Притом, в отличие от прелестно кроткой подруги, леди Ставор сочла нужным развлечь гостя беседой, и Грегору не менее четверти часа пришлось рассказывать об устройстве Академии Дорвенанта. Следовало признать, тему леди Радослава выбрала действительно интересную, однако совершенно не подходящую для девицы-профанки. Да и для светской беседы в целом.
Беседовать он предпочел бы с леди Любавой, но она лишь в самом начале прогулки тихо спросила, красив ли Дорвенант?
– Верно, красив, – добавила она, зардевшись. – Ведь там везде магия, и земля, должно быть, расцветает, как Сады Всеблагой Матушки?
Умилившись такой учтивости, Грегор заверил, что хотя Дорвенант и красив, все же самое прекрасное, виденное им в жизни, он встретил в Карлонии. Пожалуй, комплимент получился излишне пылким, потому что леди Любава вспыхнула, опустив глаза, и с восхитительной скромностью предоставила дальше вести разговор подруге.
– А что, князь, – спросила эта самая подруга, и Грегор мысленно поморщился. Вот уж у этой девицы скромности столько же, сколько миролюбия в упыре! Хотя князь Ставор, конечно же, достойнейший человек. – Правда ли, что в вашей Академии и девицам можно учиться?
– Правда, миледи, – учтиво ответил Грегор, стараясь не выдать раздражения. Вряд ли милой леди Любаве понравится, если он будет недостаточно любезен с ее подругой. – Однако не могу сказать, что это идет им на пользу, – добавил он с досадой.
– Отчего же, князь? – нежно прозвенел голосок леди Любавы, и Грегор вздохнул.
Ну не рассказывать же ей об академической свободе нравов? Которую, если уж говорить честно, давно следовало бы несколько урезать, все равно вреда от нее гораздо больше, чем пользы.
Достаточно вспомнить девиц-адепток и сравнить их с леди Любавой, чтобы в этом увериться!
Какое счастье, что есть и другой ответ, куда более пристойный.
– Магия – это, несомненно, великий дар богов, миледи, – сказал он со всей мягкостью, на которую был способен. – Но за иные дары приходится отдариваться, причем очень дорого. Чуть больше года назад в Академии случился прорыв мировой ткани, так что в наш мир попало множество демонов Бездны. Адепты сражались отважно, и многие погибли… Но юноши, по крайней мере, должны сражаться, проливать кровь и умирать доблестно, если это потребуется! А девицы… Их божественное предназначение – хранить и дарить жизни, а не отдавать свои! Тогда погибла моя кузина, – добавил он, вдруг вспомнив Аделин Мэрли, лежащую рядом с Ирвингом. – И другие девушки… Были и те, кто выжил, но навсегда остался калекой…