Между империями - стр. 12

После этого мы с Саней пошли на балкон, укладываться.

Со стороны озера веяло приятной прохладой. Горели фонари, по улице проезжали редкие машины. В соседних домах кое-где светились синим окна. Там смотрели телевизор.

– Ты где ляжешь, у края или у выхода? – спросил я.

– Да всё равно, – Саня пожал плечами.

– Давай тогда сбросимся на камень-ножницы-бумага, – предложил я.

– Давай.

Мне выпало лежать у выхода. С одной стороны, удобно – если вдруг ночью надо будет встать по делам. С другой – сложнее представлять, что ты в лодке посреди океана. Или в спасательной шлюпке космического корабля. Под такие фантазии всегда хорошо засыпалось.

– Айда завтра на озеро? – предложил Санёк. – Твои отпустят?

– Прямо завтра не получится, – вздохнул я. – Мы с утра все вместе едем на кладбище к дедушке. У него годовщина. Вот…

– А-а-а, ясно, – ответил мой новый друг. – Ну, может, вечером. Если успеем… а вообще, получается, что у тебя здесь родня похоронена. Выходит, ты больше местный, чем я. Мама говорит, что место становится родиной, когда кто-то в том месте в землю ложится.

– Наверно, что-то в этом есть, – согласился я, зевая и натягивая на себя тонкое одеяло.

– Ага. Доброй ночи!

– Доброй ночи, Саня.

Один из бастионов Брестской Крепости, Беларусь, наши дни

Мы сидели, свесив ноги, прямо на траве, которой была покрыта бетонная крыша. Солнце миновало зенит и теперь медленно опускалось в сторону леса.

Марек убрал ладонь с компаса и внимательно посмотрел на меня.

– Так понимаю, это был временный якорь? Четырёхлистный клевер, который ты отдал мальчишке?

– Ты верно понимаешь, – вздохнул я.

– Ну да. Приближение уже ощущается. Дети находят якоря. Самые чувствительные пытаются их использовать. Это, разумеется, это всё равно никого бы не спасло… в обычных обстоятельствах, – вздохнул Марек.

– Всё так, – кивнул я.

– Мальчишка выжил? – тут же спросил он. Его очки блеснули на солнце.

– Сам всё увидишь. Мы ведь ещё не закончили.

– Если бы якорь был постоянным – то я бы понял, что он погиб, – вздохнул Марек. – Но он точно временный. Живой росток слишком хрупок, чтобы существовать достаточно долго. Так что есть шанс.

– Тут, скорее, дело в другом было… – возразил я, но тут же осёкся и добавил: – сам поймёшь.

– Этот друг твоей бабушки, – добавил Марек. – Он явно что-то знает.

– Конечно, – кивнул я.

– Проверял его?

– В этом не было необходимости, – ответил я. – Ты готов продолжить?

– Дай ещё пару минут, дух переведу… – попросил Марек, доставая из кармана брюк пакетик с леденцами. – Хочешь? – предложил он.

Подумав секунду, я кивнул и взял одну конфету. Они оказались малиновыми.

– Знаешь, что меня больше всего удивило? – спросил Марек спустя пару минут.

– Что?

– Открытые двери. Я думал это байки от современных любителей коммунизма и тех, кто ностальгирует по советскому прошлому, – ответил он. – У нас так не делали. И ещё – твоя бабушка так запросто пригласила пацана, которого ты только что встретил. Это… необычно.

– Возможно, в больших городах было иначе, – ответил я. – Но сомневаюсь. Просто в то время это было нормой.

– У нас так не делали, – повторил Марек. – Будь иначе – ностальгирующих было бы больше. Хотя, что уж там, их и без того немало. Просто не афишируют свои взгляды.

– В свободной и демократической стране, – не удержался я.