Мэйделе - стр. 22
– Расцвела дочка, – прокомментировал Изя, полюбивший эту милую девочку. – Перестала бояться…
– Закрой рот с другой стороны и иди суды, – попросила Циля, поинтересовавшись затем: – Ты себе сделал мнение, как праздновать день рождения Гиты будем?
– Понятно, что вместе с Ривкой, – покивал Изя, пустившись в обсуждение деталей с любимой женой.
А ведь впереди ещё ожидались праздники, их тоже надо отмечать – пусть ребятишки чувствуют себя комфортно. Родители думали о том, чтобы детям было тепло и хорошо дома, всем детям, не разделяя их на биологических и нет. Именно это Гиту поражало больше всего, именно этого она никогда в жизни ранее не видела, даже в синагоге. У девочки теперь была настоящая семья, поэтому и радовалась обязательно солнечному будущему а идише мэйделе.55
Часть 7
Нежный голосок Гиты выводил: «А идише маме, ис гибт нит бэсер ин дер вэльт…»,56 а Циля смотрела на младшую из своих детей, глядевшую на неё сейчас с такой любовью, буквально заставляющую плакать оттого, как девочка относилась к ней, к своей Маме. Гита даже писала это слово с большой буквы, поразив учителя объяснением, почему так правильно. И ей позволили, не считая это ошибкой; при этом люди смотрели на Цилю с большим уважением – так воспитать детей…
В школе всё было прекрасно, по мнению уже еврейской девочки, совершенно забывшей, что когда-то она была ненужной и нелюбимой. У неё были Мама, Папа, Ривка и Йося, и Гита хотела, чтобы так осталось навсегда. Мама была права, отправив их троих в русскую школу, потому что не прошло и пяти лет, и еврейские школы начали закрывать, принудительно переводя город на русский язык, точнее, его одесскую вариацию. Но спустя год Гита уже довольно хорошо владела русским, работая над собой. Девочка видела, как радовалась Мама, стоило только получить хорошую отметку, и старалась никогда не огорчать Цилю. Свою Маму.
Глядя на Гиту, менялась и Ривка, потому что такое отношение и такие эмоции не могут оставить никого безразличным. А Изя только улыбался, радуясь за детей. Пропадавший на работе доктор, конечно же, очень осторожно привёл младшую в больницу ещё в самом начале – состояние нужно было зафиксировать для НКВД, но Гита уже полностью доверяла Папе, поэтому даже и не запомнила деталей осмотра.
– Ривка, мы на речку пойдём? – поинтересовалась доделавшая уроки Гита.
– А как ты себя имеешь57? – поинтересовалась сестра, озабоченная бледностью своей младшей. – А так я не против.
– Ой, да… – хотела уже отшутиться девочка, но потом просто прильнула к Ривке, тихо сказав на идиш: – Всё хорошо, сестрёнка, честно-честно.
– Ох, сокровище моё, – обняла та Гиту, погладив по голове, что её сестре очень нравилось. И Ривка, и Циля быстро заметили, что младшая не просто нуждается в ласке, но и ценит её. – Пойдём…
– Ты слышала, что за геволт58 у Рабиновича был? – поинтересовалась младшая, пока они шли к морю.
– Ой, у него вечно какой-нибудь геволт,59 – отмахнулась Ривка, которую эта тема совершенно не интересовала. – Он наверняка и гефилте фиш60 делает как геволте,61 – и девочки рассмеялись.
Плавать Гите очень нравилось, так же, как и ходить под парусом. Йосин друг Миша выходил на лодочке в спокойную погоду, и, конечно же, они не забывали девочек, потому что без Ривки Гита была несогласна, а сама Ривка нравилась Мише, который вот таким способом мог с ней встречаться, не привлекая внимания, хотя девочка, конечно же, всё понимала.