Мэйделе - стр. 24
Энкаведешники на бумагу, в которой, в частности, было написано следующее: «…При виде почти замученной румынскими буржуями девочки не смог сдержать своих низменных побуждений в желании унизить…», отреагировали мгновенно, сразу же арестовав учителя, которому не понравилось то, как почитает свою Маму девочка. Ну а формулировать в этой страшной организации тоже умели, поэтому мужчине стало очень грустно, а вот Гита, осознав, что её защитили, и вовсе потеряла дар речи. Она была действительно частью общего.
Казалось бы, арестован учитель почти по навету, но вот в чём оказалась проблема – по документам тот проходил как коренной одессит, а на деле не понял ни ответа разволновавшейся девочки частично на идиш, ни её отношения к Маме, что выдавало некоторые странности. Контрразведка копнула, и на белый свет выплыло такое, что дело быстро засекретили, а «учителем» занялись «очень отдельно».
Но самым главным для Гиты было другое – её защитили, значит, всё правда. И рядом с ощущением от «своего народа» встало ощущение «своей страны». Своя семья, своя страна, свой народ – стали именно теми камнями, на которых стояла личность Гиты Пельцер, той, которую ласково называли «мэйделе» в любом возрасте.
Подростковая влюблённость как-то обошла Гиту – ведь в её жизни была Мама, и казалось, никакое другое чувство не может поместиться в сердце девочки, там просто не хватит для него места. Поэтому из школы Мэйделе буквально бежала, почти не глядя по сторонам. Поскорее к Маме, поскорее обнять, прикоснуться к самой лучшей женщине на свете.
А вот с Мамой гулять Гита любила, ей нравилось медленно идти по Лассаля,64 где на углу с улицей Десятилетия РККА65 стоял «Пассаж» – огромный магазин и гостиница заодно. Здание было красивым, но Мама предпочитала Привоз, где можно было найти абсолютно всё и не по таким кусачим ценам, как считала Циля, привыкнув за время НЭПа66 к тому, что «Пассаж» – для богатых.
Мэйделе нравились одесские дворики с фонтанами, плющом и балконами, они были такими уютными, как и их двор, конечно же. И море… К морю ходили по Луговой, не только на пляж, конечно, – за мидиями ещё, и Йося ловил рыбу. Гита помогала Маме по дому, потому что дома всегда есть чем заняться, к тому же – Мама рядом. Циля только улыбалась, поглаживая замиравшую от её ласки девочку. Осознавая, что именно она стала центром мира Мэйделе, женщина была очень осторожна в словах, чтобы не ранить ненароком так доверившуюся ей доченьку.
– Тетя Циля, разрешите мне с Гитой погулять? – поинтересовался Аркаша Нудельман, подойдя к дому, где жила семья Пельцеров.
– Я не против, а её ты уговоришь? – улыбнулась всё отлично понимавшая женщина. Она говорила на идише, чтобы Гита слышала.
– Уже пошёл уговаривать, – упрямо тряхнул вихрастой головой мальчик. Циля готовилась получать удовольствие от наблюдения за процессом. Но в этот раз у мальчика получилось довольно быстро – в кинотеатре обещали какой-то новый фильм.
Быстро уговорить получилось ещё и потому, что женщина сжалилась, войдя в комнату девочек. Ривка куда-то уже ускакала гулять, а Гита предпочитала сидеть с мамой. На дворе был жаркий май, поэтому одетая в лёгкое летнее платье девочка разрывалась – ей в кино очень хотелось, но не хотелось и оставлять Маму.