Место для нас - стр. 30
Мама с папой решили, будто я сказала что-то жутко веселое. Взрослые не понимают, когда ты говоришь серьезно.
Они провели нас по саду, и Фло с Биллом там очень даже понравилось. Много места, куча деревьев. А я этот сад ненавижу. Мне тут страшно. Лучше бы мы вернулись в Путни, где все дома одинаковые и жить безопасно.
И вот теперь мы живем тут, и дом для нас слишком большой. Папа ужасно собой доволен, потому что сумел этот дом купить, потому что раньше у него не было денег и детство у него было невеселое. Я слышала, как он про это рассказывал Ма. Я все время слушаю их разговоры, когда они думают, что меня рядом нет. И все-все знаю про его отца и про то, как умерла его мама. Все деревянное (в доме) покрашено в зеленый цвет, повсюду крысы и мыши; Уилбур их вообще не ловит. Когда они выходят, он забивается под буфет, а однажды забрался под комод с игрушками. И Ма постоянно злая. Она хочет рисовать, а рисовать не может, потому что нету времени, а времени нету из-за мышей и собак, и еще надо нас в школу отвозить, и еду готовить, и кучу всего делать по дому. Папа частенько уезжает в Лондон, у него там деловые встречи и обеды с друзьями. Домой он возвращается поздно и улыбается, а Ма на него шипит и делается злющая. Они кричат друг на друга. А еще они шепчутся, вот тогда я и люблю подслушивать – когда они лежат в кровати и не знают, что я стою у двери.
Переехали мы сюда, и все стало по-другому. Тут и Флоренс. Как только она появилась, стало хуже. Мы и переехали из-за нее. Пришлось покинуть Путни, наш старый дом с маками и обоями с кукурузой. Все было хорошо, пока она не родилась. Было тихо и чудесно, и я знала, что к чему, и все были на своих местах – я и Билл, папа и Ма. И у Ма было время для меня и Уилбура. А теперь она постоянно сердитая.
А еще у нас денег мало, не хватает, чтобы платить за дом. И я переживаю. Очень хочется сказать Ма и папе: «Денег не хватает потому, что вы мне когда-то сказали, будто папа получает сто фунтов за рисунок или картину, а дом стоит шестнадцать тысяч». У Ма денег совсем нет. Она тоже из бедной семьи – правда, не из такой бедной, как папа. Мы с ее родней видимся не часто. В Путни места было мало, они не могли нормально гостить, а сюда приехали на прошлой неделе и ночевали. Очень надеюсь, что больше не приедут. Сестра Ма говорит с каким-то странным акцентом и со мной ведет себя грубо. Мне хотелось подольше поболтать про Уилбура, а она велела мне заткнуться. И я что сделала: взяла осколок стекла (я его сберегла с того дня, когда разбила зеркало, а сказала, что его разбила Флоренс; я спрятала несколько осколков в дупле дерева у грядки с маргаритками) и сунула ей в сумочку. Вот полезет за носовым платком и порежет пальцы. А хорошо бы, чтобы не порезала, а отрезала.
В общем, я хочу сделать три вещи. Во-первых, вернуться на Парк-стрит, в Путни. Во-вторых, избавиться от Флоренс. Вроде того несчастного случая с Джанет, только не так. В-третьих, чтобы все признали, что Уилбур – моя собака, моя, а не всехная. Пусть всехный будет Криспин, а Уилбур – мой. Я его нарисовала несколько раз, когда он проделывал разные смешные штуки, и рисунки эти у себя в комнате повесила. На одном рисунке Уилбур прячется со змеями и стремянками в буфете, когда видит мышку. На втором он подскакивает высоко-превысоко у стола, когда кто-то держит в руке кусок еды. И Уилбур очень смешной. А на третьей картинке Уилбур спускается рядом со мной по холму в школу. Он каждый день меня провожает, а потом возвращается домой и сидит с Ма, ждет, когда я вернусь домой. Я Уилбура больше всех на свете люблю. Цветом он похож на песок, и он, кажется, помесь лабрадора с ретривером.