Месть Посейдона - стр. 12
А сам ему молвил:
– Право, не могу никак взять в толк, какими ветрами занесло тебя в Лондон? Ты, сколь я помню, был мошенником, грабил суда и убивал людей, а теперь тут пляшешь вместе с порядочными леди и джентльменами.
От этой прямоты, очень свойственной Фенстеру как офицеру чести и долга, Саймон расхохотался.
– Сразу видно, что имею дело с солдатом, далеко не глядящим в горизонты политики, удосуживаясь лишь исполнением приказаний свыше. В этом, капитан, и заключается скудость вашего ума. Не спешите на меня бросаться: это я имею в виду не только вас, а вообще всех тех, кто не испробовал истинной службы.
Капитан Фенстер в бешенстве заскрежетал зубами.
– Ты ответишь за свои речи, перед судом короля Георга, слышишь, мерзавец!? – он еле сдерживал себя от выпада в сторону Клефельда, который, чуть отстранившись от него и выхватив наготове револьвер, направил дуло на него.
– Эгэ, по-легче, браток, так могу и пулю в лоб всадить. А на суд попадёшь в итоге ты сам.
Но бравый капитан Фенстер ничуть не отошёл, глядя пристально на пирата.
– Старый дурень, – прошипел он, – ты смеешь мне ещё угрожать. Совершённое твоими руками очередное злодеяние будет лежать пятном на твоей уже и так запятнанной репутации.
Саймон провёл в блаженстве рукой по своей густой бороде (ему крайне доставляло удовольствие потешаться над безоружным капитаном).
– Да уж, о своей-то репутации можешь и не говорить. С тобой и так все ясно. У тебя если не пятно, так целая лужа.
И боюсь, отмыть её вряд ли тебе удастся.
– Какого дьявола! – вскрикнул было Беверли, так, что все присутствовавшие в зале обернулись к нему.
– А что касается нашего короля, – продолжал всё так же Клефельд, не обращая никакого внимания на пристальное внимание окружающих на их разговор, вышедший за рамки простого общения между старыми знакомыми, – то не думаю, что ему приятно будет узнать, что его верный сын отдал фрегат в лапы голландской твари. И да будет тебе известно, раз уж зашла о том речь, что с сего дня я служу его величеству до самого гроба! И с тех самых пор, я более не пират, а капер.
С этими словами Саймон поспешил вынуть из кармана своего длинного пальто, кое носили истинные служители монархии, небольшое письмецо, с жирной королевской печатью.
Капитан Фенстер, пробежавшись по нему своими гневными глазами, так и был готов его порвать на мелкие куски, словно выловленную в море треску. В нём чёрным по белому говорилось, что сэр Саймон Клефельд, уже год состоящий у его величества капером, назначается командующим фрегата «Куин Элизабет», отправляющегося на следующий же день, 19 декабря 1781 года, в Северное море для войны с голландской эскадрой под предводительством того же вице-адмирала Зутмана.
К большому облегчению для автора, господа читатели не застанут сцену, которая могла окончиться невесть чем как для Фенстера, так и для его оппонента, поскольку в этот самый момент сзади послышался женский голос, так хорошо знакомый капитану Фенстеру.
– Боже мой, что вы так раскричались, мистер Клефельд!
Перед взорами Беверли и Саймона предстала красивая статная девушка, русоволосая и с глазами цвета алмаза, наполненными тревогой и раздражённостью.
– Прошу у вас прощения в таком случае, мисс Линнуэй, – ласково сказал Саймон, повернувшись к ней и словно забыв о нахождении здесь поблизости Фенстера, – Где же, извольте поинтересоваться, вы всё это время были? Моё терпение не безгранично, как океанские просторы.