Месть по наследству - стр. 12
– Я знаю о нем! Мой хороший друг рассказывал, что Прокофьич там моргом заведовал. И было ему тогда уже лет сто.
– Ишь, как все переплетается! Может, и сто. Никто уже не знает. Да и фамилия с именем позабылись. Прокофьич да Прокофьич. Морга там уже нет, но фельдшерит он по-прежнему, только на общественных началах. И еще занимается своим хобби – ядами. Я привез его к нам сюда, разумеется неофициально, и попросил исследовать тело Разумовского. Вот тут-то и начались неожиданности. Старик отыскал в крови погибшего следы очень необычного вещества, – заместитель победно посмотрел на Дениса. – Им оказался батрахотоксин.
Вилков непонимающе пожал плечами.
– Один из самых сильных ядов животного происхождения на планете. По специфическому воздействию не имеет равных. В тысячи раз сильнее цианида и кураре. Вызывает практически мгновенный мышечный спазм, начиная с конечностей, парализует скелетную мускулатуру, потом сердечный спазм, паралич дыхания.
– Значит, Сергей был сразу обездвижен.
– Непонятно, зачем надо было перерезать горло. Говорить подполковник не мог, шевелиться тоже. Смерть и так наступила бы в течение пяти минут. Даже если бы его сразу нашли, от батрахотоксина противоядия нет. А ведь такой яд не то что в Северодвинске, а и в России отыскать практически невозможно.
– Откуда же он взялся?
– Может, в каких-то специфических лабораториях имеется, не знаю. А в живой природе он содержится в кожных железах некоторых видов лягушек-древолазов из рода листолазов. Самая опасная так и называется листолаз ужасный. Живут только в Южной и Центральной Америке. Маленькие такие, желтенькие, а потрогаешь – и окочуришься. Прокофьич столько порассказал…
Денис напряженно размышлял о чем-то своем:
– Значит, это демонстрация.
– Какая демонстрация? О чем вы?
– О перерезанном горле.
– Демонстрация чего и кому?
– Если мы это поймем, то и убийцу вычислим.
– Эй-эй, какие «мы»? Я же предупредил, что этим делом занимается полиция.
– Да-а-а? А кто мне только что говорил, что начальство этот «висяк» уже под сукно упрятало?
– Но мы будем искать!
– Вот и я буду. Поговорю сейчас с Ириной Сергеевной. Говоришь, у нее своя версия имеется?
– Послушайте, вдова, можно сказать, до сих пор в шоке, ей многое… кажется. Не относитесь серьезно к ее словам.
– Хорошо, капитан, ни в какие полицейские расследования я не собираюсь лезть. А с вдовой поговорю, чтобы ее успокоить. Только если у вас что-то новое появится, свяжитесь со мной, ладно?
Заместитель кивнул и направился к выходу.
– Ну как, не зря поговорили?
Женщина не расположилась в мягком кресле, а присела на кончик жесткого стула и замерла с прямой спиной, скрестив ладони на коленях, обтянутых черным траурным платьем.
«Такое горе кого угодно подкосит», – подумал Вилков, отметив ее резко поседевшие волосы и глубокие вертикальные морщины на щеках.
– А мне он не верит. Кивает, соглашается и ведет себя, как с глубоко больной.
– Может, вы зря так об Илье, Ирина Сергеевна? Он старается, да и следствие еще не закончено, рано делать какие-то определенные выводы.
Женщина пропустила эти слова мимо ушей.
– Но вы, Денис, обязаны выслушать меня очень внимательно, потому что… потому что от этого зависит ваша жизнь и жизнь близких вам людей!
«Может, ей действительно нужен доктор?»