Мерзавцы - стр. 17
– Ты не что, малышка? – улыбается и хватает меня за руку, проводит моими пальцами по своим влажным губам. — Ты хоть знаешь, какая ты красивая? Чувственная…
– Я не знаю, что тебе сказать, – честно признаюсь я.
А что, действительно, я могу ему ответить? Что со мной никогда такого не было? Что мне никогда не уделяли столько внимания, как эти двое за последние пару дней? Что при всей неправильности ситуации, я наслаждаюсь собой в этих эмоциях? Я никогда не испытывала ничего и близко похожего на то, что испытываю с ним. С ними.
— Тогда я скажу, ок? – он обхватывает губами мой палец и медленно втягивает его в рот на все фаланги. Сосет его и тихо постанывает, отчего мои половые губки тяжелеют до боли. Медленно выпускает его изо рта. Чмокает меня в губы. – Он тебя не достоин, понимаешь?
– Кто? – не сразу понимаю я, завороженно наблюдая за его губами.
— Твой этот парень, – поясняет и закусывает мочку моего уха. До легкой боли и мурашек по всему телу. – Я бы тебя не отпустил от себя. Помчался бы следом, оборонял от таких, как мы.
– Он… он приедет, – я закрываю глаза, запрокидываю голову, подставляя ему шею для горячих поцелуев и всего того, чего у меня еще не было. – В следующем месяце. Не может пока. Работа…
– Будет поздно, Лера, – его порочный шепот проникает в меня, впитывается через поры. Подхватывает меня под попку и сажает на капот. Дергает пуговицы на кардигане, вырывая их с корнем. – Пошел он.
– Не… – не хочу о нем говорить, не хочу будить свою совесть и вспоминать об Алеше. Я и так чувствую себя последней сволочью.
– Правильно, малышка, не надо слов, – он оказывается между моих разведенных бедер, трется грубым швом ширинки о мои трусики. – Отпусти себя, твое тело лучше знает.
Я уже сама расстегиваю пуговицы на блузке – тоже выдираю их, потому что руки как не мои. Его жаркие губы блуждают по моему телу, прищипывают кожу, вырывают из груди пошлые, громкие стоны.
Он находит мои губы, обжигает меня горячим, сумасшедшим поцелуем, отчего я чуть не заваливаюсь на капот, скребу пальцами по краске. Второй рукой притягиваю его к себе за шею, отвечаю так, как только могу. И пусть летит все в пропасть. Пусть я сама провалюсь под землю. Пусть…
Заводит руку за спину, шуршит чем-то. Скашиваю глаза – кладет на капот, рядом с моей головой, контрацептив в серебристой упаковке. Слышу, как разъезжается металлическая молния, звенит пряжка его ремня. Закрываю глаза и просто даю себе на это разрешение.
Вздрагиваю от оглушающей музыки. Распахиваю глаза, не сразу понимаю, что это его телефон. Лекс стоит надо мной с приспущенными джинсами, смотрит виновато.
— Прости, надо ответить, – его лицо напряженное.
Господи, что же я творю?!
Выуживает из кармана телефон, принимает вызов: – Да... — слушает голос в трубке, меняется в лице. – Блядь, – выругивается громко. – Я скоро. Жди меня.
– Что-то случилось? – запахиваю наскоро свою одежду, стараюсь не так уж и краснеть.
— В тачку, – недавняя нежность в его голосе вся заменилась жесткостью. – Быстро!
Перепуганно запрыгиваю на переднее сиденье, шарю руками в поисках ремня безопасности.
Феллини
Кладу трубку и смотрю на конченую забегаловку, из которой опять придется вытаскивать старшего брата. Мать уже спит дома. Ей много не надо, и она уже давно не пьет по разным злачным заведениям – бутылка всегда есть дома. Чего-нибудь подешевле и покрепче.