Мертвый город Петра - стр. 28
– Вовсе нет! Как?
– Сама не понимаешь? С чего ты едешь в Москву и этот странный город… как его?..
– Санкт-Петербург, – подсказала Милица.
– Именно! Почему? Ведь я веселее и умнее, а отец мой влиятельнее!
Милица покачала головой, ей совершенно не нравились подобные разговоры, но когда Арина была раздосадована, она так и источала злобу. Также быстро она переставала гневаться и оборачивала ситуацию так, словно ничего и не случалось. Милица предпочитала просто переждать бурю, полагая, что в Арине говорит жестокая обида.
– Ты мне больше не подруга, Милаша! – воскликнула Арина, утирая нос рукавом. – Подруги так не делают! Ты же знала, как страстно я желаю… я… я… – и слезы снова брызнули из ее темных покрасневших глаз.
– Ариша, прости меня… – Милица никак не ожидала такой реакции, она наивно полагала, что Арина окажется счастлива ее внезапным успехом.
– Вот уж! – продолжила кричать Арина. – Поедешь в столицу, а дальше что? Делала вид, что кроме жемчугов тебя ничто и не интересует, а теперь что?! Жестокая ты и гладкая! Такая гадкая!
Милица не выдержила и со всей силы ударила Арину по щеке.
– Тогда ты мне тоже не подруга! – заявила она. – Подруга бы рада за меня оказалась, а ты просто завистница.
С этими словами Милица подхватила дорожную торбочку и поспешила прочь из дома подруги. Ей было страшно обидно, что так все вышло, но она не откажется от возможности ради капризов Аринки.
Глава 7. Скучная земля
Ларе казалось, будто кто-то неотрывно следит за ней. Не конкретно в этот момент, на протяжении долгого времени. Точнее, с того момента, как они заложили Петропавловку, Ларе все время чудилось, будто кто-то следует за ней, неотрывно следит за ее движением. Лара навскидку могла назвать несколько психических заскоков, которыми грешила: склонность к саморазрушению, компульсивность, но никогда в этом списке не было паранойи. И вот теперь, всюду ее преследовал какой-то леденящий душу призрак. Не то чтобы она и в самом деле видела какого-нибудь духа, но ведь чувствовала! Чувствовала, как кто-то идет за ней, как слендермен, преследующий неразумных детишек в лесу. Нет, просто ощущение чьих-то внимательных глаз. Лара стала плохо спать – не мудрено – в темноте скромненького летнего сарая, называемого домом, ей все чудился чей-то силуэт.
И вот сейчас, разогретая летним северным солнцем, она разлеглась на берегу и задремала. Неподалеку шла работа над крепостью, девушка чувствовала, что окружена приятными ей работягами, которых, по примеру государя, знала по именам. Она вернулась в Петербург раньше Петра и Алексашки не из собственного желания, а по настоянию царя. Сперва, спорить показалось ей занятием глупым: что ей сделается в родном городе? Маленькая она что ли—бояться ночевать в пустом доме? Оказалось, что на все вопросы может твердо ответить «да».
Милице все эти тревоги были неясны. Она с интересом наблюдала за тем, как в новый, еще даже не город, а лишь фундамент, стекаются люди, жаждущие перемен и открытий. Милица чувствовала себя настолько живой, насколько вообще могла почувствовать себя живая здоровая девушка. До конца самой Милице оставалось неясно, кем она здесь оказалась, что от нее хотят. Но казалось, что одного ее присутствия довольно для счастья странной свиты государя.