Мертвые кости, живая душа - стр. 35

– Ты не могла сделать верно, если сделала не так, как сказали тебе Святые, – грозно сказал писец.

– Каюсь, – испуганно отозвалась Мойра. – Но больше я ничего и не делала. Мы просто говорили с ним, он рассказал про своих Незримых демонов, про похороны. А потом велел мне ждать и выбежал наружу. А там и … был таков.

– И ты его, грешница, ничем не пугала, ни к чему не склоняла?

– Да чем ж мне его напугать? – умоляюще посмотрела на него Мойра. Она выросла в деревне, и ничего, кроме нее и не видела, и знать не знала ничего ни про Незримых, ни про Святого Гаало, ни вообще ни про что.

Писец посмотрел на нее внимательно, потом вздохнул и подергал веревку над столом. В комнату тут же вошел ожидавший за дверью стражник.

– В камеру ее. Нам надо обсудить и обдумать приговор.

“Ситуацию”, – поправил его Святой, и Мойра еще успела это увидеть, когда ее грубо воздевали на ноги с пола едва не за шиворот.

Ситуацию!.. – повторила она про себя.

Мойра накрепко вцепилась в торчащее из стены кольцо, и никакие силы сдвинуть ее с места не могли бы. По крайней мере, она так хотела бы.

– Дура-девка, – почесывая пузо под неприлаженными латами, сказал тюремщик, а Молчащая сестра нетерпеливо встряхнула какими-то тряпками в руках. – Сказано ж тебе, мыть тебя велели!

– Они меня в прошлый раз помыли! Так помыли, на всю жизнь чистая буду!..

– Тьфу ж ты, – стражник неодобрительно покачал головой, а Сестра потянула Мойру за ногу. Мойра вцепилась в кольцо еще сильнее и ногой дернула, пытаясь вытянуть из рук своей мучительницы. Та выпустила ее, уперла руки в боки и, набычившись, посмотрела на тюремщика. Тот, вздохнув, пошел отрывать Мойру от стены. – Да что ты, ж, дура!.. Сказано ж, мыть. В Суд тебя поведут, решать станут, что с тобой, значится, делать. Хочешь грязнушкой такой, вонючкой перед светлыми очами стоять?

Мойре, признаться, было все едино – только бы не макали снова в воду и каленым железом не жгли, и иглами не тыкали. А уж что грязная – так грязь не кровь. Стражник, однако, был сильнее – отодрал руки Мойры от кольца, скрутил веревкой и конец вручил Молчащей сестре. Та, хмуро поводив бровями, пошла вперед, как конь в борозде, и рывками потащила за собой Мойру, которая на каждом шагу пыталась упереться пятками и не идти. По большей части от этого она только терялась и падала, и было даже, что несколько шагов Сестра буквально проволокла ее по полу. Но привела она ее не в пыточное подземелье – а на кухню.

Несколько служек готовили еду, одна женщина мела пол, еще одна – отмывала посуду в чане, и еще одна месила тесто. Именно она подняла на них голову и пошла к ним, вытирая руки о передник.

– Это что у нас, Сестра?

Та молча сунула ей веревку, тряпки и отошла в угол, наблюдая за Мойрой пристальным, почти немигающим взглядом.

– Так-так, все ясненько. Опять замученную душеньку на суд отмывать велят, – поцокала языком женщина и легоньки дернула Мойру за собой. – Давай, грешная, сюда, за ширмочку. Сейчас воды возьмем и вымоем тебя.

– Спасибо, – с трудом смогла сказать девушка. Женщина в самом деле взялась ее мыть, и делала это уверенно и спокойно, без охов и ахов обмывая и следы пыток на теле. – А что со мной будет?

– А это уж, грешная, как суд решит.

– А какой суд?

Это звучало почти нормально. Почти как надо – в конце-концов, именно за судом Мойра и шла в Святой престол, и без суда ей и назад пути не было. А ведь там ждал ее назад любимый дед, который отказывался уходить в землю без того, чтобы вновь ее увидеть.