Меридон, или Сны о другой жизни - стр. 43
Когда мы прибыли в Солсбери, Роберт направил лошадь прямо к рынку. Улицы были заполнены народом, и повсюду витал теплый запах лошадей, которых провели здесь незадолго до нас. Везде сновали пирожники, носились вездесущие мальчишки, цветочницы предлагали вереск и букетики падуба, покупатели торговали лошадей, а на одном углу цыганка предсказывала желающим судьбу.
Я искоса глянула на нее. Меня всегда тянуло к моему народу, хотя я совсем забыла наш язык и наши обычаи. Я едва помнила свою мать, ее смуглое лицо, улыбку и странно звучащие колыбельные.
Эта цыганка продавала плечики для одежды и вырезанные из дерева цветы, которые доставала из большой ивовой корзины. Там же она держала тщательно обернутые в шаль маленькую кружку и бутылку, и я заметила, что многие мужчины останавливались и протягивали ей пенни за глоток из этой кружки. Видимо, она торговала ромом или джином, вполне подходящими для такого промозглого дня.
Внезапно наши глаза встретились, и я сделала два шага к цыганке. Из кармана я достала пенни из тех шести, что предназначались на ленты для Данди и сладости для меня, и протянула его ей.
– Ты не могла бы погадать мне? – попросила я.
Цыганка наклонилась над моей грязной ладонью и сказала:
– Дай-ка мне еще пенни, а то вижу все будто в тумане.
– А ты и расскажи туманно, – нашлась я.
Но она неожиданно выпустила мою ладонь и отдала монетку обратно.
– Я не стану гадать тебе, – быстро проговорила она. – Я не могу сказать тебе ничего такого, что ты еще не знаешь.
– Почему? – не поняла я. – Потому что я тоже цыганка?
Она подняла на меня глаза и рассмеялась.
– Какая же ты цыганка? – сказала она. – Ты дочь знатных людей, и ты очень тоскуешь по тому месту, где родилась.
– Что? – воскликнула я.
Она будто подслушала мои детские сны, когда я рассказывала их Данди.
– Они много думают о тебе, – насмешливо продолжала цыганка. – Но у тебя грязное лицо, тебя воспитали простолюдины, и твоя сестра – цыганка. Если ты захочешь жить как они, тебе придется сломить себя.
– Неужели я стану леди? – спросила я свистящим шепотом, оглянувшись на Роберта, чтобы узнать, не слышит ли он нас.
Цыганка в это время схватила свою ивовую корзинку и поспешила от меня прямо в толпу. Я бросилась за ней и ухватила ее за шаль.
– Я найду когда-нибудь свой дом? Я стану леди?
Цыганка обернулась ко мне, ее лицо теперь не смеялось, а было серьезным и добрым.
– Похоже, твоим родным удастся найти тебя, – сказала она. – Они очень стараются. Это их голод ты чувствуешь. И ты будешь принадлежать их земле так, как никогда не принадлежали они.
– А Данди? – спешно спросила я.
Но кончик ее шали выскользнул из моих пальцев.
Я стала оглядываться, не потеряла ли я Роберта в этой толпе, но он стоял в нескольких ярдах позади меня и беседовал с каким-то краснолицым джентльменом в сдвинутой на затылок шляпе.
– Убийца, – говорил тот громко. – Эта лошадь убийца. Я купил ее у вас с добрыми намерениями, а она чуть не убила меня.
– Эта лошадь трудно поддается дрессировке, – тихо и вразумительно отвечал Роберт. – Я тоже продавал ее с добрыми намерениями. И я рассказал вам, что я купил ее для своего сына, но мы не смогли справиться с ней. Это произошло шесть месяцев назад, и мы не договаривались, что я заберу ее назад, если она вам не понравится. Но вы уверяли, что справитесь с ней, и заплатили недорого, если учесть ее плохой нрав. Я честно предупреждал вас об этом.